Сравнительная характеристика витовта и ягайло. История правления Ольгерда и Кейстута

Рост Великого Княжества Литовского до 1462 года

После смерти Ольгерда (1377) старшим в роде оставался Кейстут, но согласно желанию Ольгерда он признал старшинство одного из двенадцати сыновей Ольгерда и своего племянника Ягайло. Последнего не признали его братья: Андрей полоцкий и Дмитрий брянский отъехали в Москву и вместе с Дмитрием Боброком участвовали в Куликовской битве против Мамая (1380). Вскоре Кейстут, узнав о сношениях племянника с Орденом, с целью утверждения своего единовластия, в 1381 году свергнул его с престола. В следующем году Ягайло смог захватить Кейстута и уморить его в тюрьме. Во время этой борьбы Ягайло уступил ордену Жмудскую землю (1382). В 1384 году Ягайло, Скиргайло и Корибут заключили договор с Дмитрием московским о династическом браке Ягайла и дочери Дмитрия и крещении Литвы по православному обряду. Но в том же году сын Кейстута Витовт бежал из тюрьмы к немцам и с ними начал наступление на Литву. Ягайло поспешил помириться с Витовтом, дал ему в удел Гродно и Троки, а Ордену обязался в течение четырёх лет принять католичество.

В 1385 году великий князь Ягайло заключил союз (Кревскую унию) с Польским королевством - принял католичество и новое имя Владислава, женился на наследнице польского престола Ядвиге и стал королём Польши, оставшись великим князем литовским. Это усилило позиции обоих государств в противостоянии с Тевтонским орденом. В 1387 году Владислав Ягайло официально крестил Литву.

Владислав-Ягайло передал великокняжеский престол своему брату Скиргайло, признавшему верховную власть польского короля. Католическое крещение Литвы повлекло усиление польского и католического влияния. Литовским и русским боярам, принявшим католичество, была дана привилегия владеть землей без ограничения со стороны князей (шляхетское достоинство по польскому образцу). Имения их освобождались от повинностей, за исключением постройки городов всей землей. Для католиков вводились польские кастелянские суды. Эти порядки вызвали неудовольствие среди Литвы, во главе которых стал двоюродный брат Владислава-Ягайло Витовт. Он вёл долгую борьбу за престол, привлекая на свою сторону антипольски настроенных князей и бояр Великого княжества Литовского и ища союзников и в крестоносцах, и в великом князе московском Василии Дмитриевиче, за которого он отдал в 1390 году свою дочь Софью. Политике сближения Литвы и Москвы оказывал значительную поддержку митрополит Киприан.

Великокняжеская печать Витовта

В 1392 году между Ягайло и Витовтом было заключено Островское соглашение, по которому великим князем литовским становился Витовт, а Ягайло оставлял себе титул «верховный князь Литвы». Скиргайло был переведён в Киев, где вскоре умер (возможно, от отравы).

Витовт, в 1395 году захвативший Смоленск, скоро стремился к полной самостоятельности и отказал Ягайлу в дани. Благодаря союзу с сыновьями Мансуры Мамай Витовту удалось мирным путём присоединить на юге в 90-х годах XIV века к своему княжеству огромные территории Дикого Поля. В 1399 году Витовт, поддержавший свергнутого ордынского хана Тохтамыша против ставленника Тамерлана Тимур-Кутлука, потерпел тяжелое поражение от татарского мурзы Эдигея, в битве на Ворскле. Вследствие поражения Витовт вынужден был заключить мир с новгородцами, потерял Смоленск (вновь захвачен после нескольких походов с помощью польских войск в 1405), стал искать сближения с Ягайло. Ослабленное Великое княжество Литовское 1401 году было вынуждено заключить новый союз с Польшей (так называемая Виленско-Радомская уния). В силу подписанного акта по смерти Витовта власть его должна была перейти к Ягайло, а по смерти последнего поляки обязывались не избирать короля без согласия Витовта.

В 1405 году Витовт начал военные действия против Пскова; тот обратился за помощью к Москве. Однако Москва объявила войну Великому княжеству Литовскому только в 1406 году, крупные военные действия фактически не велись и после нескольких перемирий и стояния на Угре Витовт и великий князь московский Василий I заключили «вечный мир», впервые установивший общую границу двух государств.

Грюнвальдская битва. Фигуры в центре Ульрих фон Юнгинген и Витовт

Отношения Витовта к ордену были враждебны; на западе Великое княжество Литовское вело борьбу с Тевтонским орденом, жмудская земля, отданная немцам, постоянно обращалась к Литве с просьбою об освобождении. Соединённые войска Королевства Польского и Великого княжества Литовского в Грюнвальдской битве нанесли Тевтонскому ордену такое поражение, от которого орден уже не мог оправиться (1410). По торнскому миру (1411) Ягайло и Витовт получили Жмудь в пожизненное владение; в 1422 году Тевтонский орден окончательно отказался от Жемайтии.

В 1410-х годах ордынцы во главе с Едигеем основательно опустошили юг Великого княжества Литовского. В 1416 году был разорён Киев, Печерский монастырь и десяток окрестных городов. В последующие годы было разорено Подолье.

В Городне на сейме ещё раз было подтверждено соединение Литвы с Польшею: в Литве учреждались сеймы, литовское дворянство сравнивалось правами с польским. Следствием был рост влияния поляков и католического духовенства в Литве. Витовт стремился к соединению церквей, считая униатство компромиссом, на который могут пойти как православные, так и католики. Но его переговоры по этому поводу и поддержка гуситов не привели ни к чему. В последние годы Витовт помышлял об отделении Литвы от Польши и задумал с этою целью короноваться, но поляки перехватили послов, везших ему корону от императора Сигизмунда.

Трокский островной замок - любимая резиденция Витовта

Витовт вмешался в дела Великого княжества Московского, когда в 1427 году началась династическая распря между внуком Витовта Василием II Тёмным и дядей Василия Юрием Звенигородским. Витовт, опираясь на то, что великая княгиня московская, его дочь, Софья вместе с сыном, людьми и землями, приняла его защиту, претендовал на господство над всей Русью. Витовт вмешивался также в политику европейских стран и имел значительный вес в глазах европейских государей. Император Священной Римской империи дважды предлагал ему королевскую корону, но Витовт отказывался и принял только третье предложение императора.

Коронация была намечена на 1430 год и должна была состояться в Вильне, куда собрались многочисленные гости. Признание Витовта королём и, соответственно, Великого княжества Литовского королевством не устраивало польских магнатов, которые надеялись на инкорпорацию Великого княжества Литовского. Ягайло был согласен на коронацию Витовта, но польские магнаты перехватили королевскую корону на территории Польши. Витовт в то время болел, по легенде он не вынес известия об утрате короны и умер в 1430 году в своём Трокском (Тракайском) замке на руках у Ягайло.

15 июля 1410 года состоялось одно из самых масштабных сражений Средневековья — Грюнвальдская битва. Исход сражения изменил расстановку сил в Европе и ознаменовал наступление новой эпохи.

Предыстория конфликта и начало Великой войны

В 1224 году на территории Прибалтики было создано государство Тевтонского ордена, состоящее преимущественно из немецких рыцарей-крестоносцев. За счёт постоянного приобретения земельных угодий у разорившихся феодалов, поглощения более мелких и слабых рыцарских орденов, а также постоянного притока военной добычи новое государство богатело и приобретало всё большее влияние. По своему могуществу Великий магистр, возглавлявший Орден, мог соперничать даже с Римским Папой. Рыцари чеканили собственную монету, вели торговлю, открывали школы и вместе составляли великолепное, хорошо обученное и дисциплинированное войско. Орден проводил экспансивную политику в отношении государств Восточной Европы и Руси. С конца XII века началась череда так называемых Северных крестовых походов, направленных на насильственное окатоличивание Руси, Литвы и Польши. Разумеется, Орден преследовал не только сугубо религиозные цели — они были, скорее, вторичны, главной же задачей тевтонских рыцарей было расширение территории своего государства и установление полного контроля над балтийским побережьем.

Больше всего от набегов тевтонцев страдали Литва и Польша. Русское государство также периодически подвергалось набегам, но в памяти крестоносцев ещё были свежи воспоминания о разгроме орденских войск князем Александром Невским.

В конце XIV века ситуация на востоке Европы усложнилась из-за борьбы между двумя двоюродными братьями: литовскими князьями Ягайло и Витовтом. Для того чтобы добиться власти кузены периодически обращались за помощью к Тевтонскому Ордену, позволяя немецким рыцарям разорять Литву. Но в конечном итоге Ягайло и Витовт поняли, какой урон приносит их противостояние благополучию государства. Они заключили мир и решили совместно противостоять иноземным захватчикам. Итогом их конфликта стали:

• Подписание Кревской унии (1385). Через династический брак литовского князя Ягайло и польской принцессы Ядвиги были объединены два восточноевропейских государства. Ягайло, оставаясь литовским правителем, получил и польскую корону. Несмотря на то, что уния не положила конца гражданской войне, это было важное решение, приведшее к миру между народами. В более отсталую языческую Литву стали проникать польские культурные веяния и католическая религия. Сразу после подписания унии Ягайло и Витовт совместно занялись крещением литовцев.
• Подписание Островецкого соглашения (1392). По этому документу Витовт становился великим князем литовским, но одновременно являлся вассалом польского короля.

Заключённый союз способствовал укреплению и росту могущества обеих держав.

Восстание в Жемайтие

В начале XV века основной целью немецких рыцарей стал захват литовской Жемайтии. Эта маленькая область находилась между Тевтонским и Ливонским орденами, после овладения ею две рыцарских организации могли слиться в единое целое. К тому же, Жемайтия оставалась последним районом, через который литовцы и поляки могли выходить в Балтийское море. Овладение Жемайтией означало полный контроль над всей Прибалтикой.

В 1404 году Ягайло сам передал Ордену Жемайтию, но всего через пять лет местное население, недовольное новыми порядками, подняло восстание против тевтонских рыцарей. Литва и Польша стали поддерживать повстанцев, чем вызвали крайнее недовольство Великого Магистра — Ульриха фон Юнгингена. Одновременно магистр обвинил Ягайло в том, что последний не был искренним в своём принятии католичества и продолжает оставаться православным (в детстве будущего короля его крестила мать — тверская княжна). В конечном итоге фон Юнгинген объявил Витовту и Ягайло войну.

Первый этап войны

Первые мероприятия обеих сторон были довольно нерешительными. К тому же начавшиеся холода заставили противников вернуться на свои позиции. Но перемирие было недолгим и довольно напряжённым. Все зимние месяцы Польша, Литва и Тевтонский Орден занимались подготовкой вооружения и провизии, наращивали численность войск, закупали лошадей и договаривались о военных союзах.

В результате Ордену удалось привлечь на свою сторону:

• Венгерского короля;
• Феодалов герцогств Померанского и Олесницкого;
• Ливонский орден;
• Варминское епископство.

А сторонниками Витовта и Ягайло были:

• Золотоордынский хан Джелал Ад-дин;
• Некоторые русские удельные княжества (Смоленское, Киевское, Полоцкое, Галицкое);
• Чешские отряды Яна Жижки;
• Мазовецкое и Молдавское княжества.

Данные о численности войск сильно разнятся. Предположительно, в литовско-польской армии могло насчитываться от 15 до 40 тысяч человек, а под знаменами Тевтонского Ордена могло сражаться от 10 до 30 тысяч бойцов.

Второй этап войны

Согласно генеральному плану Витовта и Ягайло, их армии должны были выдвинуться в конце весны 1410 года. Оба правителя прекрасно понимали, что по технической оснащённости и уровню подготовки их войска значительно уступают закалённым в боях тевтонцам. Поэтому союзному командованию было поручено продумать план наступления до мельчайших деталей и предусмотреть все возможные сложности. В рамках подготовки к боевым действиям на всём пути следования войск были построены склады с провиантом и боеприпасами, зимой же началась переброска отдельных полков ближе к границе. Для переправы армии через реки был построен понтонный мост — настоящее инженерное чудо для того времени. Подобной конструкции не было даже у тевтонских рыцарей.

Весной 1410 года крестоносцы совершили набег на крупный литовский город Волковыск. По стечению обстоятельств недалеко от города находился вместе со своей женой князь Витовт. Очевидно, Великий Магистр задумал атаку на Волковыск как провокацию. Но Ягайло и Витовт воздержались от решительных ответных действий, позволив тевтонцам уйти безнаказанными. Союзная армия ещё не была полностью готова к войне.

В начале июля польские и русско-татарско-литовские войска встретились в районе стоящего на Висле города Червенска. Объединённая армия продолжила своё движение в сторону столицы Ордена — хорошо укреплённого замка Мальборк, который и ныне находится на севере Польши. Войска перешли границу Ордена и достигли реки Дрвенца.

Первоначальный план состоял в том, чтобы форсировать реку, а затем дать генеральное сражение. Но оказалось, что на другом берегу противник построил укреплённый лагерь, откуда можно было вести огонь по идущим вброд войскам. Ягайло и Витовт отвели свои армии назад, что тевтонцы расценили как отступление. Но на самом деле союзники решили перейти реку в другом месте, обойдя укрепления крестоносцев.

После того как фон Юнгинген понял смысл этого манёвра, он отдал приказ о строительстве мостов через Дрвенцу. Великий Магистр решил, что его войска должны немедленно перерезать путь польско-литовской армии и разбить её в генеральном сражении. Этот план был принят поспешно и необдуманно. Всего через двое суток многочисленные недоработки тевтонского командования приведут к позорному поражению.

Ночь с 14 на 15 июля войска провели всего в 15-20 километрах друг от друга. А утром две армии сошлись на большом поле близ деревень Грюнвальд и Танненберг.

Ход сражения

Построение войск

К моменту появления польско-литовского войска на поле брани тевтонцы уже успели выстроиться боевым порядком. Тяжёлой тевтонской конницей командовал сам Великий Магистр. Всадники выстроились в две двухкилометровые линии, дожидаясь приказа об атаке. Перед ними располагалась артиллерия, а в арьергарде стояла пехота и обозы. Выбранное тевтонцами место было очень удачным: рыцари заняли небольшое возвышение, а по бокам войска находились две деревни.

Между тем начало битвы откладывалось. Набожный Ягайло сначала прослушал две мессы, а затем начал посвящать шляхтичей в рыцари. Некоторые историки обвиняют польского короля в малодушии или неосмотрительности, но некоторые полагают, что Ягайло специально не торопился с началом сражения для того, чтобы все союзные войска успели подтянуться к месту битвы.

В конечном итоге союзные войска выстроились тремя линиями (гуфами). Третий гуф играл роль резерва, поэтому он вступил в бой только в самые последние часы битвы. При этом армия стояла не развёрнуто, а клином, острие и боковые стороны которого составляли лучшие тяжеловооружённые всадники. Впереди войска также как и у тевтонцев стояли артиллерийские части.

Первый этап битвы

Сражение началось только в полдень. Войска обменялись незначительными артиллерийскими залпами, после чего в атаку двинулся левый фланг союзной армии, который составляли литовские и русские полки, ведомые в бой князем Витовтом. При этом польские части продолжали оставаться на своих позициях. Тевтонцы, занявшие удобные оборонительные позиции, были заинтересованы в том, чтобы сражение начали именно союзники. Дальнейшие события эксперты оценивают по-разному. Известно, что под натиском немецкой кавалерии Витовт приказал своим войскам отступить. Но до сих пор остаётся загадкой: был ли это обманный манёвр или неожиданно обернувшийся удачей промах литовского князя.

Тевтонцы устремились за отступающим Витовтом, решив, что перед ними находится вся польско-литовская армия, но неожиданно они встретили перед собой смоленские полки, стоявшие в центре союзного войска. Смоляне отчаянно оборонялись, не позволяя немецким рыцарям обойти свои позиции. На выручку русским полкам пришло несколько литовских отрядов. Вместе им удалось сдержать атаку тевтонцев, что переломило весь дальнейший ход битвы.

Второй этап битвы

В этот момент к бою подключились и польские части. Под напором тевтонцев королевские войска стали отступать. Немцам удалось подойти вплотную к месту, где располагался сам Ягайло и его свита, и захватить королевский стяг. Ситуация была критической, но Витовту удалось вовремя развернуть свой фланг, оттеснить крестоносцев и спасти королевское знамя.

Юнгинген приказал выводить на поле боя резервы, то же самое сделали и союзники. На этом этапе битвы поляков и литовцев выручил перевес в живой силе. Резерв тевтонцев стал быстро уставать, и союзники начали обходить оборонительную линию Ордена с левого фланга. Вокруг тевтонцев образовывалось кольцо, прорвать которое становилось всё тяжелее с каждой минутой.

Выйти из окружения удалось лишь небольшому числу рыцарей. Союзники перебили всё высшее руководство ордена — Великого Магистра, великого комтура и великого маршала. Почти 15000 человек были уведены в плен. Так Польша, Литва и северная Русь вместе сумели отстоять свою независимость.

Причины поражения Тевтонского Ордена

• Перед началом Великой войны Орден активно искал себе союзников в Западной Европе. Основная ставка была сделана на Венгрию, чью военную поддержку Великий Магистр оценил в немалую сумму, переданную венгерскому королю. Однако венгерский владыка так и не выполнил своих обещаний.
• Ливонский орден также не стал вступать в борьбу на стороне тевтонцев, опасаясь развязывания войны с Новгородским княжеством.
• Союзники имели большее по численности войско.
• Великий Магистр недооценил своих противников, которые не только смогли собрать большую армию, но и очень тщательно подготовились к войне.
• На подконтрольных Ордену землях жили те же поляки и литовцы, которые всеми силами стремились избавиться от ненавистных немцев, и поэтому помогали союзникам.

Последствия сражения

Великая война продолжалась ещё полгода. 1 февраля 1411 года противники заключили мир, по которому Жемайтия оставалась за Литвой, Польше также возвращались некоторые аннексированные ранее земли. Кроме того Орден выплачивал двум государствам немалую контрибуцию. Несмотря на то, что Тевтонский Орден просуществовал ещё больше века, Грюнвальдская битва стала началом его заката. Рыцарям так и не удалось добиться своего прежнего влияния и положения. А вот авторитет Литвы и Польши в Европе значительно вырос. Эти государства будут сохранять свой союз, а в XVI веке превратятся в единую сильную державу — Речь Посполитую.

В 1377 г. скончался Ольгерд, приняв, говорят, перед смертью схиму. После него осталась огромная семья: двенадцать сыновей и пять дочерей и, сверх того, много племянников и внуков. Преемником великокняжеского достоинства, помимо старших братьев, стал Ягайло, или Ягелло, старший сын Ольгерда от брака на княжне тверской. Начались смуты и кровопролитные усобицы. Кейстут, проведав о тайных сношениях Ягайло с Тевтонским орденом, непримиримым врагом Литвы, взял Вильно и завладел великокняжеским престолом, а племяннику дал в удел княжество Кревское и Витебское. Ягайло, конечно, не мог удовольствоваться этим; ему удалось заманить дядю на свидание как бы для переговоров и захватить его. Престарелый герой Литвы Кейстут был закован и посажен в темницу, где по приказу вероломного Ягайла он был удавлен (1382 г.), на радость немцам. В народе был пущен слух, будто Кейстут сам лишил себя жизни.

Сына Кейстута, Витовта, Ягайло содержал под стражей в замке и, вероятно, готовил ему ту же участь, что и его отцу. Но жена, посещавшая Витовта в заключении, помогла ему обмануть стражу и бежать в одежде служанки из замка. Витовт нашел поддержку у немцев, злейших врагов отца, теперь готовых помогать сыну в борьбе с Ягайло, прежним их союзником, усиления которого в Литве они боялись.

Военные действия, начатые Витовтом в союзе с немцами, сначала были удачны... Ягайло, видя, что двоюродный его брат враг опасный, тем более что сторону его приняла большая часть Литвы и Жмуди, завел с ним тайные переговоры, обещал ему вернуть отцовские владения, если он отстанет от союза с немцами. Витовт согласился: ему самому был не по душе союз с постоянными врагами литовской народности. Хотя Ягайло и не вполне сдержал свое обещание, не дал Витовту всего обещанного, но последний не выразил ему неудовольствия и усердно начал помогать ему в борьбе с орденом.

Москва и Литва – две собирательницы Руси

Породнившись с русскими князьями, литовские князья стали все больше и больше склоняться к христианству; многие из потомков Гедимина уже были христианами. Как сказано выше, Ольгерд втайне исповедовал православие, сын его Ягайло был воспитан своею русской матерью в православной вере. Не только вера, но и русские нравы и язык, как известно, стали сильно распространяться в Литве. Если бы дело так шло и дальше, то сменилось бы два-три поколения – и литовское племя совершенно обрусело бы и слилось бы вполне в один народ с русскими. Во времена Ягайло и Витовта на князей литовских, православных, говоривших по-русски, породнившихся с домом св. Владимира, уже начинали смотреть и в других русских областях, как на русских князей. Новгород, Псков. Тверь и другие русские земли, вступая в союз с литовскими князьями или признавая их власть над собою, вовсе не думали, что они изменяют русскому делу и подчиняются иноземной силе. На борьбу литовских князей с московскими можно смотреть как на спор потомков Гедимина с потомками Калиты за владычество над всей Русской землей. Те или другие взяли бы верх – все-таки обе части Русской земли, западная и восточная, соединились бы в одно целое. Но случилось обстоятельство, которое надолго помешало этому соединению: великий князь литовский Ягайло, сын Ольгерда, вступил на польский престол, и Литва на время соединяется с Польшей.

Литва и Польша

Польское государство возникло почти в то же время, как и русское. Поляки по своему славянскому происхождению – родные братья русским и по нравам, и по языку своему мало отличались от них; но во второй половине X века поляки принимают христианство от западных латинских проповедников, и с XI века мало-помалу растет рознь. Латинское духовенство и глава его, римский папа, не довольствовались церковной властью, как православное духовенство, а старались забрать в свои руки и мирские дела. Папы сильно враждовали с византийскими патриархами, стоявшими во главе восточной православной церкви, и старались подчинить ее себе. Вражда к православным от католического духовенства переходит и к мирянам.

Страдала Польша подобно Руси от удельных усобиц и смут; но, кроме того, здесь, по примеру соседних стран, образовалось сильное боярское сословие. Польские магнаты (бояре), владея большими поместьями, хотели в своих имениях господствовать независимо и, наконец, присвоили себе право выбирать на польский престол королей. Духовенство старалось забрать себя побольше власти в руки; магнаты добивались того же; король не имел ни большой власти, ни такой силы, как литовские князья. Торговля и промышленность попали в руки немцев, поселившихся в Польше, а потом торговля перешла к евреям: те и другие больше всего заботились о своих выгодах; до пользы народа и государства, чужого для них, им не было дела. Понятно отсюда, почему в Польше все шло врозь. В то же время папа старался через свое духовенство заправлять ее делами, а германский император – подчинить ее своей власти...

Женитьба Ягайло на Ядвиге

В середине XIV столетия, незадолго до вокняжения в Литве Витовта и Ягайло, в Польше со смертью Казимира III, прекратился дом Пястов, из которых обыкновенно выбирались польские короли. Магнаты предложили престол племяннику Казимира, венгерскому королю Людовику, с тем, чтобы он законом утвердил все права, какими они пользовались по обычаю. Людовик согласился и вступил на польский престол; но когда он увидел, какой страшный раздор в Польше между сословиями и как трудно управлять ею, он вернулся в Венгрию, причем отнял от Польши Галицию и присоединил к своим владениям. Польские магнаты объявили своею королевою меньшую дочь Людовика, Ядвигу, и стали подыскивать ей жениха. Самым выгодным казался им Ягайло, литовский князь, который охотно посватался за нее. Сватовство Ягайло пришлось по душе и правителям-вельможам, и духовенству: первые рассчитывали, что вследствие этого брака Польша, слившись с Литвою, избавится от ее вражды и очень усилится, а духовенство надеялось распространить в Литве власть римской церкви: крестить язычников-литовцев и обратить в католичество православных. Не радовалась предложению Ягайло только Ядвига: у нее был уже другой жених. Она долго противилась браку с литовским князем, как ни настаивали вельможи. Говорят, что только епископы убедили ее: они указывали ей на то, что она, согласившись на этот брак, послужит великому делу просвещения литовцев христианским учением и спасет таким образом тысячи душ, коснеющих в язычестве.

В 1386 году прибыл Ягайло в столицу Польши – Краков, крестился здесь по римскому обряду, вступил в брак с королевой и короновался. Пред этим он дал присягу соблюдать польские законы, ввести в Литве католическую веру и соединить Литовское княжество и Польшу в одно государство.

Крещение Литвы

Крещение литовцев совершилось легко: христиан между литовскими вельможами было уже немало; язычество сильно держалось только в простом народе. Сам король Ягайло со своей супругой и духовенством приехал в Вильно, огонь Перкунов велел погасить, священных змей избить, заповедные рощи, где совершались важнейшие языческие обряды, вырубить. Язычники сначала в ужасе смотрели на истребление своей святыни и напрасно ждали, что вот-вот грянет Перкунов гром и уничтожит губителя святыни... А между тем принимавшим крещение Ягайло давал белые хорошие кафтаны и красивую обувь, а королева щедрою рукою раздавала деньги. Приманка была велика для бедных литовцев: подарки соблазняли их, и они скрепя сердце принимали к себе латинских священников... До тех пор мало-помалу вместе с просвещением распространялась среди литовцев православная христианская вера, и в конце концов вся Литва обрусела бы и стала православною; теперь же, с появлением здесь католического духовенства, которому покровительствовал Ягайло, дело совершенно изменилось. В Литовско-Русском государстве являются две христианские религии: православная и католическая. Католическое властолюбивое духовенство очень враждебно относится к православию, старается православных обратить в католичество, вытеснить вовсе из Литвы православие. От духовенства вражда переходит и к мирянам. Таким образом вносится в Литовско-Русское государство рознь.

Провозглашение Витовта великим князем Литовским

Союз Литвы с Польшею оказался тоже непрочным. Все православные смотрели с негодованием на преданность Ягайло полякам, а когда он потребовал было, по совету польского духовенства, чтобы и русские подданные иго присоединились к латинской церкви, то поднялся сильный ропот. В то же время многие литовские вельможи были очень недовольны и тем, что их сила и значение с присоединением Литвы к Польше утрачивались. Этим воспользовался двоюродный брат Ягайло – Витовт (или Витольд). Ему помогли тевтонские рыцари, которые постоянно враждовали с Польшею. Ягайло сначала боролся с Витовтом, но наконец должен был уступить. Витовт был провозглашен великим князем в Литве, и она отделилась от Польши (1392 г.). С этой поры польское правительство всеми силами старается снова присоединить Литовско-Русское княжество к Польше и наконец добивается своего. Это надолго помешало соединению обеих частей Русской земли в одно целое. А католическое духовенство, водворившись в литовско-русских владениях, продолжает всеми способами теснить православную веру. Много смуты и беды от этого возникло в юго-западной Руси!

Захват Смоленска Витовтом

Витовт, князь очень решительный и вовсе неразборчивый в средствах, задумал увеличить свое княжество, усилиться так, чтобы не зависеть от Ягайло, и даже помышлял о королевской короне. Он беспрестанно был в походах: то отбивался от сильных соседей, то старался овладеть новыми землями. Дочь Витовта, София, была замужем за Василием Дмитриевичем; но это не мешало Витовту стремиться к захвату русских областей.

В Смоленске в это время шли усобицы: старший князь старался забрать в свои руки мелких удельных князей. Витовт явился под Смоленском и предложил всем князьям ехать к нему, причем давал охранные грамоты, чтобы они не опасались ничего.

– Слышал я, что между вами нет единства и большая вражда, – послал он сказать им. – Если будет между вами какой спор, то вы сошлитесь на меня, как на третьего; я вас рассужу справедливо!

Смоленские князья обрадовались третейскому суду сильного Витовта, – думали, что он рассудит их справедливо. С большими дарами все они отправились к нему; Витовт дары-то от них взял, а их всех велел схватить и отправить в Литву, а в Смоленске посадил своих наместников (1395 г.). Потом пришлось, правда, ему вести борьбу с одним из смоленских князей, оставшимся на свободе; но все же Смоленск достался Литве очень легко.

Битва на Ворскле (1399)

Василий Дмитриевич на этот раз не помешал своему тестю поживиться на счет русских областей; но Витовту Смоленска было еще мало: хотелось ему и в Новгороде утвердиться да и самую Москву прибрать к рукам. В это время под его покровительство отдался Тохтамыш, просил помочь ему снова воцариться в Золотой Орде и за это обязывался помочь Витовту добыть Москву.

Витовт долго готовился к борьбе с татарами, собрал громадное войско: тут были отряды литовские, русские, польские, было несколько сот немецких рыцарей, были и татарские отряды Тохтамыша. До пятидесяти русских и литовских князей начальствовали над войском, во главе которого был сам Витовт. Войско было бодро и хорошо вооружено. Все, казалось, предвещали блестящий успех. Выступая в поход, Витовт послал сказать хану Золотой Орды, Тимур-Кутлуку:

– Бог готовит мне владычество над всеми твоими землями. Будь моим данником, или будешь рабом!

Юный Тимур готов был, как говорят летописцы, подчиниться Витовту, признать его старейшим и даже дань платить. Но, когда прибыл в татарский стан мурза Едигей, старый опытный вождь, дело пошло иначе. Он съехался для переговоров с Витовтом на берегу Ворсклы.

– Царь наш, – сказал насмешливо Едигей Витовту, –справедливо мог признать тебя отцом: ты старше его летами, но моложе меня. Покорись мне, плати дань и на литовских деньгах изображай печать мою!

Насмешка эта привела в ярость Витовта. Он дал своему стоявшему на Ворскле войску приказ начинать сражение. Один из воевод литовских, видя громадные полчища татар, советовал лучше попытаться помириться на выгодных условиях, но более юные и рьяные литовские воеводы смеялись над этою осторожностью. «Сокрушим неверных!» – кричали они.

Полчища татар были многочисленнее литовского войска; Витовт надеялся на свои пушки и пищали. Но в те времена не умели не только метка стрелять из пушек, но и с трудом поворачивали их, медленно заряжали, да и орудия были еще плохие, так что от них было больше грому, чем беды для неприятеля. Притом татары в открытом поле нападали врассыпную, небольшими отрядами: пушки им не могли нанести большого вреда. Сначала впрочем, литовцы Витовта в битве на Ворскле расстроили было полчища Едигея; но когда татары зашли в тыл литовскому войску и внезапно и стремительно ударили на него, толитовские полки были смяты. Побоище длилось до самой поздней ночи. Татары беспощадно резали, топтали, забирали толпами усталых и оторопевших воинов Витовта. Одних князей убитых в битве на Ворскле летописец насчитывал до двадцати. Едва третья часть литовского войска спаслась. Татары гнались за бегущим Витовтом верст пятьсот до самого Киева, предавая все страшному разорению (1399 г.). Но опустошением части Литовского княжества дело и кончилось: татары, видно, уже были не в силах поработить всю Литву, обложить ее тяжелою данью, как некогда поступил Батый с нашим отечеством.

Битва при Грюнвальде

Одержи Витовт в битве на Ворскле победу над татарами, подобную Куликовской, он вошел бы в такую силу, что и Москва не устояла бы против него. Удачнее шли его дела на западе: здесь он сообща с польским королем Ягайло нанес страшное поражение тевтонским рыцарям при Грюнвальде (или Танненберге, 1410 г.). В этой битве на стороне Витовта и Ягайло участвовали полки всех западнорусских княжеств; особенно отличился смоленский полк. После погрома на Ворскле Витовт притих было, оставил в покое Новгород; но Смоленск, где пытался утвердиться прежний князь Юрий, Витовт удержал в своих руках.

Война Москвы с Литвой 1406–1408

Чрез несколько лет, отдохнув от поражения, Витовт стал снова добиваться русских земель, напал на Псковскую область; псковичи и новгородцы стали искать обороны в Москве. Когда увидел Василий Дмитриевич, что тесть его не довольствуется Смоленском, а добирается до других русских областей, то объявил ему войну. Три раза сходились Василий и Витовт со своими войсками, готовые к бою (1406–1408), но до битвы дело не доходило: оба князя были очень осторожны. Витовт, наконец, оставил в покое русские области. Границею между литовскими и московскими владениями назначена река Угра. Здесь в последний раз в княжение Василия Дмитриевича встретились русские и литовские войска.

В 1341 году скончался великий князь Гедемин. Перед ВКЛ Нависла опасность распада из-за того, что государство было фактически разделено на 8-ем частей, которыми управляли брат Гедемина Войн и его семь сыновей: Кейстут, Ольгерд, Монвид, Наримунт, Кориат, Любарт, Евнутий. К счастью им удалось договориться и сохранить государство. Между братьями был заключён договор по которому великим князем признавался Ольгерд, но фактически княжество делилось на две части: северо-западной частью управлял Кейстут и вел успешную политику с Тевтонским Орденом, Ольгерд сосредаточился на восточном и юго-восточном направлениях и вел успешную внешнюю политику с Московским княжеством и татарами. При такой политике позиции ВКЛ заметно укрепились в регионе. Этому способствовали многочисленные победы в битвах. Так в 1362 году в битве при Синих водах были полностью разбиты татары и это позволило присоеденить Подольск и прилегающие земли. После был отвеёван Киев у князя Фёдоро, который подчинялся Золотой орде. В это время территория ВКЛ была огромной: от Балтийского до Чёрного морей.
У Ольгерда и Кейстута были любимые сыновья – Ягайло и Витовт. Они надеялись, что после их смерти Ягайло и Витовт так же станут “не разлей вода” и продолжат их внешнюю политику. По началу так оно и было.
После смерти Ольгерда старшим в роду становился Кейстут, но по желанию Ольгерда Великим князем становился его старший сын Ягайло. Кейстут как преданный подданный и любящий брат соглашается с последней волей своего брата. Ягайло становиться великим князем и Кейстут становиться его верным подданным. Но вскоре семейной идилии приходит конец. Ягайло начал нарушать отцовские наказы и проводить самостоятельную бестолковую политику, стал отдаляться от семьи. Это стало стало тревожить Кейстута так как из-за действий Ягайло ВКЛ грозила беда. Цель Ягайло заключалась в том что бы сосредоточить всю власть в ВКЛ в своих руках и у него на пути стоял Кейстут. Авторитет Кейстута был значительно выше чем Ягайло поэтому многие хотили видеть именно его во главе ВКЛ.
Последней каплей, что вынудило Кейстута действовать стал договор заключенный между Ягайло и Тевтонским орденом против самого Кейстута так как Ягайло хотел править единолично. Кейстут неажиданно нападает на Вильно, захватывает Ягайло и подлинные документы. Затем отстраняет Ягайло от правления и сам становиться великим князем. Не смотря на всю сложность ситуации Кейстут проявил невиданное милосердие и освободил Ягайло и отдал во княжение Крево и Витебск. Но Ягайло все равно хотел отомстить. Через год, когда представилась возможнось, Ягайло захватывает своего дядю в плен и достовляет его в Крево, где Кейстут был убит. После его тело было торжественно сожжено в Вильно по языческому обряду.
После этого начинается противостояние Ягайло и сына Кейстута Витовта.

Волкович Дмитрий

Сложному политическому зданию литовской Руси грозил в момент кончины Ольгерда тяжкий кризис. Пошатнулось то равновесие, какое создано было союзом его с Кейстутом, своеобразным их двоевластием, перед которым отступали проявления сил центробежных. Властное старейшинство Ольгерда и так слабело в реальных условиях политического быта относительно окраин литовско-русского мира. Переход же этого старейшинства в руки Ягайла грозил распадом великому княжеству Литовскому, торжеством удельного дробления не только путем ослабления связи центра с аннексами- окраинами, но и путем распада самого ядра Литовско-Русского государства. Зависимость восточных - заднепровских и южных - украинных областей от политики особенно этих последних и так невелика. Но в данный момент (1377 г.) остро стал вопрос о целости Литовского великого княжества в собственном смысле термина.

Это ядро своих владений - Виленскую волость, Витебск, Минск, Новгородок - Ольгерд предназначил детям от второй жены - Ягайле и младшим его братьям (Вигонд, Киргайло, Скиргайло, Лугвень, Минкайло, Свидригайло и четыре дочери). Ягайле, как виленскому князю, досталось и старейшинство в князьях Гедиминова рода. Но старшие братья, сыновья первой семьи Ольгерда, не мирятся с этим. Видим в том же 1377 г. бегство Андрея полоцкого в Псков, затем в Москву и его участие в московском походе в 1379 г. на Северщину, во время которого на московскую сторону перешел и другой старший Ольгердович, Дмитрий брянский. Приходится центральной литовской силе усмирять и Дмитрия-Корибута новгород-северского. Видим на юге Любарта волынского и подольских Кориатовичей вовсе независимыми от Баденского центра.

А в самом центре этом разыгрывается кровавая драма. Ольгерда пережил Кейстут, владевший Жмудью, Троками, Городенской и Дорогичинской землей и Подляшьем. Кейстут признал Ягайла и, повидимому, предполагал сохранить с ним те отношения, какие установились между ним и Ольгерд ом. Но Ягайло полон недоверия к дяде, недоверия, разжигаемого происками и наговорами Прусского ордена. В двух договорах Ягайла с рыцарями видим, что из условии мира выключены владения Кейстута: Ягайло отступается от защиты Жмуди, рассчитывая получить немецкую помощь против Андрея полоцкого, за которого - ив отсутствие его стали полочане, не поддавшиеся Ягайле, а также против мнимых замыслов Кейстута. Борьба Дмитрия Донского с Мамаем облегчила положение Ягайла: Андрей остался без московской помощи. Зато рыцарская интрига создала-таки разрыв его с Кейстутом. Предупрежденный самим Орденом о договорах Ягайла с немцами, видя союз их с великим князем во время своей борьбы с ними, Кейстут 1 ноября 1381 г. захватил Вильно и старейпшнство, предоставив Ягайле Витебск и Крево. Необходимость спешить на Северщину против Дмитрия-Корибута сгубила Кейстута. В его отсутствие русские и немцы, мещане виленские, передали город Ягайлу, а Витовт Кейстутович, отбитый Ягайлом от Вильно, заперся в Троках. Сюда шел Ягайло, сюда шли крестоносцы. Вернувшийся из похода Кейстут застал дела свои в отчаянном положении. Пришлось итти на соглашение, и Ягайло, заманив старика в Вильно для окончательного скрепления договора, велел захватить его и посадить в подземелье в Кревском замке, а Витовта держал в башне замка Виленского. Через несколько дней Кейстута задушили Ягайловы слуги. Троки Ягайло отдал брату Скиргайле. Жмудь признала его. За Подляшье, захваченное мазовецкими князьями, Ягайло начинает войну. Словом, он идет дорогой объединителя великого княжества Литовского, опираясь на родных братьев, пробуя свести княжое многовластие к владению одной ближайшей семьи своей.

Но Витовт бежал в Пруссию. Орден был рад предлогу внести раздоры в литовскую среду. Усилившийся Ягайло не спешил исполнять прежнее обещание - отступиться от жмудских волостей в пользу Ордена. И вырвать из рук Ордена опасного врага-соперника стало делом необходимым. Между Витовтом и Ягайлом состоялось тайное соглашение, и Витовт сжег три замка немецких на прощанье перед побегом из орденских владений в Литву. Ягайло дал ему Городенскую землю и Подляшье. Этим разлад не был исчерпан: Витовт требовал всей отчины, а в Троках сидел Скиргайло. Рыцарская помощь снова обратилась в опасную враждебную силу. Все отношения, на которых держалось здание ЛитовскоРусского государства, казались слишком расшатанными перед этой основной для Литвы опасностью, а на юге и востоке ускользали из рук приобретения Ольгерда. Литва нуждалась в новой опоре, и Ягайло нашел ее в неожиданном плане руководителей краковской политики соединить Литву и Польшу в один государственный организм.

Укажу лишь мимоходом события, приведшие к этому плану. По смерти Казимира Великого обстоятельства так сложились, что, казалось, малопольскому краковскому центру политической жизни польской грозит опасность потерять свое значение.

В силу договора от 4 апреля 1350 г. по безнаследном Казимире польский королевский престол должен был перейти к Людовику венгерскому. Но сама по себе эта номинация создавала скорее обоснованное и сильное притязание на Польскую корону, чем бесспорное право. Великопольские паны уже противопоставили Людовику своего кандидата - представителя старой Пястовской династии, Земовита мазовецкого. Правда, для малополян он был неприемлем, так как его правление могло грозить их влиянию. Но и переход власти к Людовику грозил подчинением польской политики венгерским интересам и должен был привести к разрешению в пользу Венгрии вопросов, спорных между ней и Польшей. В 1370 г. Людовик стал королем польским, успокоив сомнения панов торжественными обязательствами, которые привели к Кошицкому привилею - этой первой хартии польской политической свободы.

12-летнее (1370-1382 гг.) царствование Людовика венгерского в Польше отразилось весьма определенно на положении южной Руси: никогда еще не достигало венгерское влияние такой силы на восток от Карпат. Осуществление получили те «права» на Галицию, которые венгерское правительство признавало за собою еще в XIII в. Согласно польско-венгерскому договору 1350 г. Казимир польский владел Галицией лишь пожизненно, с тем что по его смерти либо она перейдет к венграм вместе с короной Польской, либо, если у Казимира будет сын, Людовик и его преемники имеют право ее выкупить за 100 000 флоринов. Осуществилась первая альтернатива. Людовик венгерский стал королем польским, но Галицией он распоряжается не как польский, а как венгерский король. Впрочем, чтобы не слишком раздражать поляков, он осуществляет свою власть над нею через Пяста, из силезских князей, назначив «ad gubemandum et conservandum regnum Russiae» Владислава, князя опольского. Галиция получила не губернатора, а князя. Она дана Владиславу в управление регреtuе ,и сам он себя титулует «dei gratia, dux Opoliensis, Velimensis, terraeque Russiae dominus et neres» . Он правит «pleno jure ducali» , выдавая свои грамоты, самостоятельно творя право, подтверждая грамоты Казимира. Старосты местные зовут его «dominus noster» , он - «Русской земли господарь и дедич вечный землям тым самодержец» . В последнем слове - преувеличение: Владислав - венгерский вассал; на его монетах с одной стороны его имя и герб Львова, с другой «Lodovici regis Ungariae» . Однако это «вечное» владение продолжалось недолго: всего 6 лет. В 1378 г. Людовик выменял у него Галицию на Добжинскую землю, и Владислав особой грамотой освободил от присяги население Галиции, уступая ее «universaliter et particulariter serenissimo principi domino Ludovico Ungariae, Poloniae, Dalmatiae etc. regi» . В Галичине водворяется венгерское управление с наместником (capitaneus generalis Russiae) во главе. Чекан в это время: «moneta Russiae, Ludovicus rex Ungariae». Напомню, что к тому же времени относится «juramentum fidelitatis» Людовику Любарта волынского, который короля называет «unser Herr der Konig». Об отношениях к Людовику подольских Кориатовичей знаем мало, но несомненна связь Федора Кориатовича с Венгрией. От Витовта его города защищают, хоть и слабо, венгерские и волошские гарнизоны, и бежит он перед Витовтовой силой в Венгрию.

Это расширение венгерского влияния в южной Руси не встречало, повидимому, протестов во время жизни Людовика.

На Кошицком съезде 1374 г. паны польские дали обещание по смерти Людовика признать королевою ту из его дочерей, какую укажут королевы - его мать Елизавета или вдова, тоже Елизавета. Но перед кончиной в 1382 г. он сам назначил старшую дочь Марию, потребовав присяги ей и ее жениху, Сигизмунду. Поляки присягнули, но по смерти Людовика потребовали, чтобы королевой была та дочь его, которая обязуется постоянно пребывать в Польше. Королева-регентша освободила их от присяги Марии и назначила Ядвигу. При этом поляки выставили требование, «quod eadem domina regina terram Russiae regno Poloniae reuniat» . Положение крайне осложнилось настояниями Сигизмунда, ставшего вскоре королем Венгрии, а затем и императором, чтобы Польская корона была признана за ним как мужем Марии, и волнениями в Великой Польше, выдвигавшей своего Земовита.

Таково было положение руководителей краковской политики, когда они, добившись приезда и коронации Ядвиги, выдвинули вопрос о браке ее с Ягайлом. Литовская сила должна была дать опору против великопольского движения и против Венгрии, особенно в южнорусском вопросе. Соединение Литвы с Польшей, снимая существовавшие между ними антагонизмы, должно было создать новое политическое могущество, достаточное для борьбы с немецко-венгерской силой.

После переговоров, завязка которых не оставила следа в наших источниках, брат великого князя литовского Скиргайло в начале 1385 г. появляется с посольством о сватовстве. Королеву-мать склонили дать согласие, духовную власть - дать разрешение на брак королевы, уже обвенчанной с Вильгельмом австрийским.

Следует договор в Креве между Ягайлом и краковскими послами Ягайло обязался принять католицизм и крестить в католическую веру всех еще не крещенных братьев своих, родственников, панов и бояр, всех литвинов больших и меньших и «terras suas Litwaniae et Russiae coronae regni Poloniae perpetuo applicare» . 16 августа 1385 г. Кревский договор был подписан Ягайлом и его братьями, Скиргайлом, Корибутом, Витовтом и Лугвенем, от имени всех литовских князей. Впрочем, от этих последних потом потребовали и получили в течение ряда лет, с 1386 по 1393 г., особые грамоты с обязательством «fidelitatem observare, adherere пес deserere» или «cum omnibus terris...ac gente nobis subdita, subjeeta et subjicienda ad ipsum regnum Poloniae pertinere» . Грамоты писались на имя короля Владислава, королевы Ядвиги и короны Польской.

По точному смыслу Кревского договора и этих грамот, речь идет о полном соединении литовских и русских земель с Польшей под властью короля польского, господаря литовского и русского Ягайла-Владислава и королевы Ядвиги и их потомства.

Однако оценить государственно-правовой смысл совершившегося факта очень нелегко. Начать с того, что вопрос о том, считать ли Ягайла королем польским или только мужем и соправителем королевы, спорен в исторической литературе. Правда, он был коронован, но первые его грамоты дают странный титул: «dominus et tutor regni Poloniae» . Правда, позднее он всегда титулует себя «rex Poloniae, princeps supremus Litwaniae et heres Russiae» , но многие его грамоты подтверждаются Ядвигой, (хотя бывает и обратно). Наконец, имеются известия, что по смерти Ядвиги (1399 г.) возник вопрос о праве Ягайла на Польскую корону, потребовалось новое его признание.

С другой стороны, как отразилась Кревская уния на государственно-правовом положении великого княжества Литовского? Тексты говорят в пользу чего-то большего, чем простая личная уния. Упомянутые грамоты литовских князей ставят их с их княжениями порознь в непосредственную связь не только с Ягайлом, соединившим в лице своем короля польского и великого князя литовского, но и с королевой Ядвигой и их потомством и с «короной Польской». Наконец, Ягайло наместниками своими в Вильно посылает поляков: коронного вице-канцлера Николая Москожовского, потом Якова Олесницкого, а во главе управления великого княжества Литовского поставил брата Скиргайла «vice sua» . По замыслу, целью Кревской унии было образование нового единого государства, инкорпорация литовских земель Польской короне.

Но под формальным зданием этой унии слабы оказались реальные основы. Это резко проявилось при первом же выступлении Витовта против Ягайла.

На первых порах Ягайло сохраняет всю власть в своей руке, и Витовт лишь постепенно выбивается из положения орудия Ягайловой политики. А политика эта направлена на южную Русь, которую мы оставили в момент смерти Людовика под венгерской властью. В 1386 г. умер Любарт волынский. Федор Любартович вступил в обладание своей отчиной. Но Ягайло изъял из-под его власти сильнейшего из подчиненных ему князей - князя острожского, дав ему от себя грамоту на его волости, подчинив его прямо себе и... короне Польской. В следующем, 1387, году Федор теряет Луцкую волость: она отдана Витовту, притом не впрок, а «до своей воли», как утверждал с обидой Витовт, не титуловавшийся князем луцким. До 1393 г. Федор Любартович остается при Владимире Волынском, а затем видим его беглецом в Венгрии, пока он не смирился, чтобы удовлетвориться мелким наделом, без политического значения, в Галичине.

В то же время, в 1387 г., разрешается и галицкий вопрос в пользу Польши походом Ядвиги с войском. Галичина приняла ее без сопротивления, венгерские воеводы отступили без боя: тяжелые внутренние смуты парализовали венгерскую силу. Ядвига, титулуя себя «heres Russiae» , подтверждает права и привилегии местной шляхты, мещан и духовенства, торжественно обещая никогда не отделять волостей галицких от Польской короны и не давать их во владение каким-либо князьям. Такое же обещание потом дал и Ягайло. Витовт с несколькими литовскими князьями пришел на помощь Ядвиге в деле оккупации Галиции. Это событие можно назвать моментом окончательного присоединения Галиции к Польше. Наконец, и воевода волошский, венгерский вассал, перешел под верховную власть короля польского.

Так шли дела на юге, а север Ягайло держал братьями.и наместниками, пока не поднялся на него Витовт. Недовольный своим служилым положением, этот энергичный и честолюбивый князь поднимает новую борьбу, заключив опять союз с немцами в 1390 г. Усобица закончилась договором в Острове, по которому Витовт стал «литовским князем» (1392 г.).

Витовт по этому соглашению получил назад свою отчину Трокское княжество и другие волости Кейстута, сохранив и Луцкую волость на юге. Кроме того, на него, как выражается Длугош, возложена «вся управа земель литовских и русских». Но ни в Островском договоре, ни в других документах до 1411 г. - по крайней мере в сношениях с Ягайлом и польским правительством Витовт не титулуется «великим князем» («supremus dux») Витовт - просто «dux» . Он, невидимому, только заменил Скиргайла. Это было первым шагом к восстановлению государственной самобытности великого княжества Литовского, но еще не само его осуществление. С 1395-1396 гг. в грамотах Витовта начинает встречаться титул великого князя. Его политика становится все шире и самостоятельнее - до стремления к образованию независимого Литовского королевства.

Но первые его шаги служат политике Ягайла или совместной их политике. Витовт на первых порах не автономно правит на Литве, а под великим князем Ягайлом. И наиболее существенные действия 90-х годов - устранение крупнейших самостоятельных уделов носят печать этой совместной с Ягайлом и подчиненной деятельности Витовта. Вместе с трокской отчиной и Полоцк из рук Скиргайла переходит к Витовту, теряя свою обособленность. Витебск был в пожизненном владении Ягайловой матери. По ее смерти Ягайло не дал его младшему брату, Свидригайлу, а посадил там своих, не Витовтовых, наместников, и когда обиженный Свидригайло засел было в Витебске, то Витовт идет на него по поручению Ягайла, чтобы отослать его в оковах в Польшу.

То же уничтожение крупных уделов идет и на юге. Теряет владения восстававший еще на Кейстута Дмитрий-Корибут новгород-северский. Сам он находился в плену, пока Олег рязанский не взял его на поруки, потом видим его служилым князем в войске Витовта.

Далее соглашение со Скиргайлом, потерявшим и Троки и Полоцк, требовало передачи ему Киева и Кременца на Волыни. Последний Витовт уступил ему из своей Луцкой волости, а Киев надо было еще добыть. Это дело соединилось с упоминавшимся уже походом Витовта на Подолию, которую он отнял у Федора Кориатовича, бежавшего к венграм, где он получил должность береженого наджупана и город в державу. Подольские города Витовт занял своими старостами. Потом он «вывел» из Киева Владимира Ольгердовича, дав ему взамен ничтожный Копыль. Обиженный Ольгердович бежал было в Москву, но, подобно Корибуту, вернулся, и в 1398-г. видим его при Витовте во время заключения договора с немцами. Киев достался Скиргайлу, который, по поручению Витовта, занимает Черкасы и Звенигород.

Волынь же и Подолию Витовт сам получает от Ягайла как особый лен, но не целиком. В 1395 г. Ягайло дает грамоту воеводе краковскому, Спитку з Мельштина, на владение западной половиной Подолии «pleno jure ducali» , а про остальную Подолию грамота говорит, что король ее удерживает для себя и своих преемников... И это не противоречит тому, что по городам этой Подолии сидят Витовтовы старосты. Данные эти свидетельствуют только, что Витовт не на себя завоевывал Подолию, а на Ягайла, сам будучи лишь облечен полномочиями его великокняжеской власти. О непосредственной власти Ягайла на Подолии свидетельствуют и дальнейшие события. Спитко погиб в битве на Ворскле в 1399 г., и Подолию Ягайло отдает Свидригайлу, притом с обязательством давать замки подольские в держание только полякам. А после нового разрыва с братом, одолев сопротивление жителей, Ягайло лично занимает Подолию и назначает туда своих королевских старост. Только после 1411 г. Ягайло уступает Подолию в пожизненное владение Витовту.

Опять-таки не легко подвести и эти факты под наши политические и государственно-правовые понятия. Официальная фразеология того времени не различает в Ягайле двух элементов его политической роли: носителя польской королевской власти и великого князя литовского. Не различает их и тогдашняя практика, поэтому более чем мудрено отчетливо различить моменты подчинения того или иного князя той или иной области Литве или Польше, тем более что Ягайло стоит на точке зрения Кревской унии, т. е. на точке зрения единой государственной власти польско-литовской. Но можно указать притом черты, свидетельствующие о зависимости южной Руси, точнее Волыни и Подолии, именно от польской государственности. Разумею, например, подтверждение Ядвигой в 1390 г. Острожского княжества за князем Федором острожским с обязательством служить «нам, нашим преемникам и короне Польской». Разумею передачу Подолии Спитку Мельштинскому, затем назначение туда именно коронных старост.

Указанные черты свидетельствуют о стремлении Ягайла провести в жизнь реальную унию, как мы бы сказали, слить государственность литовскую с польской в одно органическое целое, подчиняя части литовско-русских земель непосредственно Ягайле, носителю этой власти, слиянной и нераздельной.

Такова формальная тенденция Ягайловой политики, тенденция по существу польская. Но под ней не было, как сказано, прочного социального фундамента. Соглашение, на котором была построена Кревская уния, было делом князей, делом династическим, притом только литовских князей, членов державного, правящего княжого рода. Они давали обязательство верности Ягайле, Ядвиге и короне Польской за себя с землями своими и подвластным им населением. Этого было достаточно при господстве удельновотчинных воззрений на княжое владение. Этого было достаточно на Руси. Но надо отметить одну особенность. Ягайло титулует себя «rex Poloniae, supremus dux Litwaniae, heres Russiae».Boтчичем он себя называет по отношению к Руси, как и Ядвига в Галичине. Этот титул скорее всего надо понимать как относящийся к южнорусским областям. Для собственно Литвы, для великого княжества Литовского он - великий князь. И именно отсюда, из великого княжества Литовского в собственном смысле слова, вышла реакция против реального подчинения польской государственности, на которую и оперся Витовт в своем стремлении к независимости.

Первое, и по существу особенно важное исторически, проявление этой реакции не совсем ясно отразилось в источниках. Именно только в современной немецкой хронике находим рассказ о поводе для взрыва. Хроника Посильгэ (Johann von Posilge, ум. в 1405 г., орденский официал) рассказывает, что Ядвига написала Витовту письмо с просьбой милому брату, который должен помнить, как светлый князь, ее господин, король польский назначил ей в вено земли на Руси и Литве и дал их ей, когда она приняла его себе в супруги, и просила она Витовта, чтобы он поступал по-братски с ней и по верности, чтобы он ей доставил определенный чинш с названных земель, который ей давался (бы) ежегодно . Грамота Ядвиге на вено сохранилась от 1386 г.; в ней читаем о даче ей Ягайлом «occasione dotalicii. dicti vulgariter wyano, terras Cujaviae et Russiae cum earundem omnibus castris, fortaliciis, civitatibus, municipibus, districtibus, villis...» . Так как тут Russia стоит рядом с польской волостью Куявией, то, естественно, разумеют под ней Галицию. Но, повидимому, была сделана попытка более широкого толкования. Как бы то ни было, письмо Ядвиги вызвало целую бурю. Витовт снова сближается с немцами, заключая с ними тайное соглашение в 1398 г. На съезде на острове Салине притом «провозгласили русские и литвины Витовта королем на Литве и на Руси». Это известие хрониста совпадает с известием о дошедших до прусского магистра сведениях, что замышляется коронация Витовта в литовские и русские короли. Собрание в Салине, по тому же рассказу, заявило, что «они всегда были свободны, как и их предки, и никогда не платили никакой дани Польше, они и не будут ее платить, а останутся при прежней своей свободе, по старине» .

Это - речь литовской знати. Договор с немцами скреплен следующими лицами: князьями Владимиром Ольгердовичем, в это время уже выведенным из Киева и владевшим лишь Копылем, братом Витовта, Сигизмундом Кейстутовичем, Юрием Васильевичем пинским, внуком Наримунта Гедиминовича, Михаилом Явнутовичем заславским, Александром Патрикеевичем (внук Наримунта) стародубским, Иваном Ольгимунтовичем голыпанским, литвином не Гедиминова рода, Иваном друцким, из русских князей земли Витебской, Ямунтом клецким, литвином не Гедиминова рода. И рядом с ними стоят бояре (bojaren) - наместники разных городов великого княжества, маршалок двора Витовтова и его маршал конюший среди них. Все имена их литовские: Минигайло, Монивид, Чупурно, Гаштольд, всего 20 подписей. Витовт в Салинском договоре 1398 г. выступает окруженный небольшой группой подручных князей и правительственной знатью великого княжества Литовского. Имена князей и их владения также не выводят нас за пределы великого княжества, кроме стародубского князя да друцкого, что само по себе не дает еще повода говорить об участии в акте Витовта земель-аннексов .

Конец XIV в. накануне катастрофы 1399 г., года, принесшего общее изменение политического положения, - кульминационный пункт политики Витовта. Выяснив себе его отношения к Ягайле за это время, остановимся на его русских, восточных отношениях. В 90-х годах XIV в. Витовт развивает широкую восточную, русскую политику, черты которой весьма характерны. Ряд ее особенностей позволяет назвать Витовта продолжателем той Ольгердовой политики, цели которой однажды выразились в заявлении, что вся Русь должна принадлежать великим князьям литовским.

Широта русских планов Витовта воплотилась прежде всего в том положении, какое он сумел занять на русском востоке в 90-х годах XIV в., а также в его татарской политике.

Время было тяжелое для Москвы. За Куликовской битвой последовал погром Тохтамыша. Донскому пришлось смириться, принять «лютого посла», собрать «дань великую по всему государству Московскому», выдать хану в заложники сына Василия. Только в 1386 г. удалось княжичу бежать из Орды через Молдавию и литовские земли. Тут он виделся с Витовтом. К этому времени предание, сохраненное Никоновской летописью, относит его обещание жениться на Софье Витовтовне, - причем тут дело так представлено, что этим Витовт обусловил свое согласие отпустить московского княжича к отцу . Но исполнение этого уговора, как только Василий Дмитриевич стал великим князем московским, и то политическое значение, какое приобрел этот брак в течение первого десятилетия его княжения, показывают, что дело шло о союзе. Острие этого союза могло быть направлено только против татар. Беглец из Орды, Василий Дмитриевич, видя татарскую силу отброшенной с южной Руси Литвою, легко мог притти к мысли искать тут опоры против врага, которого не сломило куликовское поражение. К 1390 г., когда Витовт новым союзом с немцами вынудил у Ягайла признание себя правителем Литвы, в столицу орденских владений прибыло московское посольство о сватовстве. Врак был заключен и связал на ряд лет зятя политикой тестя. Если были у Василия Дмитриевича расчеты напомощь против татар, то они не оправдались. Пока силен был Тохтамыш, его сила давила московскую политику, когда пал Тохтамыш по разгроме Золотой орды Тамерланом в 1395 г., положение уже сильно изменилось и явно выступили опасные для Москвы замыслы Витовта.

В эти-то годы слагается, с другой стороны, своеобразное политическое положение на русском севере: Витовт, князь литовский, правитель Литвы под рукою великого князя литовского, Ягайла, каким он был в это время, развивает энергичную деятельность порасширению своего влияния и прямого владычества в северной Руси, не только не встречая противодействия Москвы, но поддерживая на съездах с московским и тверским князьями, Василием Дмитриевичем и Михаилом Александровичем, свое влияние на них как сильнейшего. Ближайшая цель Витовта - подчинение Смоленска и Новгорода. В 1395 г. Витовт, воспользовавшись смутами смоленских Святославичей, явился под Смоленском с войском, «творяся на Темир-Аксака», и, призвав к себе споривших князей как бы на третейский суд, поймал их и послал в землю Литовскую, а в Смоленске посадил своих наместников . Уцелевший смоленский Святославич Юрий, который во время этих событий был в Рязани, поднял на Литву Олега рязанского. Но Москва поддержала Витовта. В том же 1395 г. Василий Дмитриевич с митрополитом Киприяном приехали к нему в Смоленск, и посол московский «отведе» Олега от осажденного им Любутска. Витовт перешел в наступление, пошел к Рязани, попленил землю и «люди изсек», а затем видим опять его свидание с московским зятем на Коломне, где князь великий воздает ему «честь многу» .

Этим смоленское дело не кончилось. В Смоленске после поражения Витовта татарами на Ворскле поднялась смута: «инии Витовта хотяху, а инии вотчича, князя Юрия Святославича», и Юрий с помощью Олега рязанского занял Смоленск и удержался в нем, заключив с Витовтом перемирие. Когда же в 1404 г. Витовт опять начал с ним войну, Юрий пошел в Москву искать помощи, но великий князь «не прия его, не хотя изменити Витовту». Смоленск без него сдался. Витовт водворил там наместников, а «по князя Юрия посла на взыскание», и тот, боясь выдачи, бежал из Москвы в Новгород .

Сходно взаимное отношение за эти годы Литвы и Москвы в делах новгородских. Еще в 1389 г. удалось Ягайлу установить известное влияние в Новгороде. Новгородцы «прияша в честь» присланного к ним Семена Ольгердовича. Как это понималось в Вильно и Кракове, видно из следующей грамоты этого князя: «Володислав... король польский... поставил нас опекальником мужем и людем Великого Новгорода, и мы тому королю и Ядвизе, королици королевства Польского и с тыми людми Великого Новагорода, какоже долго держим у нашем опеканью, слюбили есмы и еще сим листом слюбуем, иж хочем при них, при коруне королевства Польского пристати» . Написанная по шаблону иных княжих обетных грамот, эта грамота обличает своеобразие сложившихся отношений словами «какоже долго держим у нашем опеканью» и не дает основания говорить о каком-либо присоединении Новгорода к великому княжеству Литовскому или короне Польской: договор обусловленный и временный. Этим, вероятно, объясняется та странность, что латинский ее противень совсем не называет Новгорода и поминает лишь о верности Семена Ольгердовича со всеми его землями, владениями и людьми.

В 1392 г. Семен уехал в Литву, и в Новгороде не слыхать о литовской власти. Это время вполне самостоятельной политики новгородцев, стремящихся удержать равновесие своего положения между Литвою и Москвою. А грозные силы надвигались с обеих сторон. Москва поддерживала свое столичное значение для Новгорода, решительно отстаивая права митрополита на церковный суд, от которого новгородцы пытались отделаться, и пробовала провести в жизнь реальное значение великокняжеской власти своего государя, требуя «черного бора» с волостей новгородских; двинские же владения Новгорода Василий Дмитриевич пытается отнять, и только кровавой борьбой отбились от него новгородцы в 1397 г., продолжая борьбу и позднее. С другой стороны, Витовт настойчиво лелеял мысль подчинения Новгорода своей великокняжеской власти и между прочим пробует парализовать тактику новгородцев искать в Москве опоры против Литвы и обратно, совместным выступлением с зятем в делах новгородских. С упомянутого Коломенского своего съезда в 1395 г. оба великих князя «прислаша свои послы с одиного к Новугороду и повелеша им разверечи мир с немцы». Это покушение на самостоятельность своей политики новгородцы отвергли характерным ответом: «нам, господине князь великий Василий Дмитриевич, с тобою свой мир, а с великим князем Витовтом ин, а с немци иный» . Результатом был разрыв мира с обоими великими князьями. С Василием Дмитриевичем началась упомянутая борьба за Двинскую землю, а Витовт вносит в Салинский свой договор с немцами 1398 г. такое условие: он, Витовт, должен отказаться от всяких притязаний на Псковскую землю и помогать по возможности Ордену в подчинении ее, за то Орден поможет ему в покорении Великого Новгорода, а затем посылает новгородцам «взъметную грамоту»: «обещались вы мне, чтобы вам за меня няться, а мне бы вам князем великим быти, а мне бы вас боронити, а вы за меня не нялися» . Общий склад этих событий и отношений навел бы на предположение о тайном соглашении между двумя великими князьями по вопросу о разделе новгородских владений. Но в источниках наших нет подтверждения такому предположению.

Политический кругозор Витовта объемлет все русские земли и отношения. Отношения, установившиеся у него с Москвою и немцами, прочная опора в литовском центре, казалось, развязывают ему руки. В то же время на юге, на Волыни и в Киеве, сидят его наместники, как и на части Подолии. Сознание силы звучит в резком протесте против покушении польской политики, которой выразительницей была больше Ядвига, чем Ягайло. Этот протест мог бы осложнить его польские отношения. Но знаменитый 1399 год дринес два события, которые резко изменили все положение: битву у реки Ворсклы и смерть королевы Ядвиги.

Объявление розмирья новгородцам не имело следствием начала военных действий. Внимание Витовта отвлечено в другую сторону, к делам более крупным, к плану, в который, будь он осуществлен, и новгородский вопрос вошел бы как производная частность. Эти планы связаны с низложением в Орде Тохтамыша, потерявшего власть в неудачной попытке сбросить верховную власть Тамерлана. Хан бежал в Рязань, оттуда к Витовту и поселился, невидимому, в Киеве и под Киевом со своим двором. Надо заметить, что Витовт вообще продолжает тактику древнерусских земель увеличивать свои силы в борьбе с восточными врагами, привлекая на службу отряды из их же среды. Выходцев из Орды он селил в разных местах - на юге около Черкас и Канева и по реке Роси, где некогда жили черные клобуки, на Волыни около Острога. Уходили жертвы внутренних смут в Орде, и кипчаки не раз требовали их выдачи и мстили набегами на южную Русь, особенно если выходцы были лица более значительные. Такое орудие внутренних смут в Орде, как Тохтамыш, в руках Витовта не могло не беспокоить нового хана. Набеги ордынцев побудили Витовта сосредоточить внимание на юге. Летом 1398 г. он совершил поход в степи и вывел несколько тысяч татар, расселив их частью на юге, частью на Литве, в Виленском округе. В интересной работе Ляскоронского «Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход князя Витовта на татар в 1399 г.» (1907 г.) устанавливается тождество путей, какими совершал свои походы Витовт, с теми, какие известны по половецким походам князей киевских. И действительно, можно сказать с Ляскоронским: «Витовтовы походы - это органическое наследие предыдущей жизни русской земли». Оживилась политическая жизнь на юге, ожила и борьба со степью.

Наши летописи связывают с столкновением между Витовтом и Ордою из-за Тохтамыша следующее соглашение великого князя литовского с низложенным ханом: «аз тя посажу в Орде на царстве, а ты мене посади на Москве, на великом княжении, на всей Русской земли» . И отношение обеих сторон к начавшейся борьбе говорит в пользу того, что целью Витовта было возвращение Тохтамышу власти над Золотой ордою, с тем чтобы обеспечить себе его помощь в русской политике.

Витовт, избрав Киев операционным центром, сосредоточивает тут значительные силы для нанесения врагу решительного удара. Во главе татар стоял возродивший силы Орды мурза Едигей, приведший все силы свои. Встреча за рекой Ворсклой кончилась полным поражением Витовта, обойденного татарскою силой. Погибло 20 князей и много войска, погиб Спитко Мельштинский, владелец Подолии, 10 знатнейших рыцарей прусского вспомогательного отряда; Витовт ушел с небольшой дружиной; Киев уплатил откуп, но земля была сильно разорена до самого Луцка.

Это поражение сильно подорвало силы и положение Витовта. И это совпало с моментом перемены в положении Ягайла: 12 августа разыгралась драма на Ворскле, а еще 22 июня скончалась королева Ядвига. Ее кончина привела к пересмотру всего политического положения. Польские известия, правда, не совсем ясные и записанные для нас только у Длугоша, указывают на то, что новое соглашение Ягайлы с польскими панами состоялось после его отъезда из Кракова на Русь и заявления, что он возвращается в Литву. И к тому же моменту, к 1399 г., относится признание за Витовтом великокняжеской власти на Литве: ему «eodem anno per Vladislaum Poloniae regem magnus ducatus Litwaniae donatus et ad vitae tempora precario concessus» , по словам того же Длугоша. Этот акт обычно освещается в исторической литературе как последствие катастрофы на Ворскле, как политическое поражение Витовта. Это не совсем так: дело получает иной смысл, если принять поправку, что до того Витовт не был великим князем литовским. Но о той независимости, какую провозглашали на острове Салине, не было уже и речи. Это соглашение было укреплено в 1401 г. на съезде в Вильне. Его участники - князья и боярство литовское, тот же социально-политический слой, какой мы видели в Салине, только в значительно большем числе и с добавлением, что не только поименованные в акте, но и те, «quorum quamvis nomina singulatim hie non sunt expressa, tamen consensus adsubscriptaadest» . Co своей стороны, и польские паны и шляхта выдали такую же подтвердительную запись на радомском сейме того же года. Это событие Любавский считает моментом нарождения нового учреждения литовско-русского сейма, справедливо подчеркивая, что это сейм великого княжества Литовского в собственном смысле термина . Следует, однако, отметить, что едва ли современникам дело так представлялось, едва ли тут что «учреждалось» как нечто совершенно новое, особенно в смысле «компетенции», «права участвовать в решении вопросов, вытекающих из унии и, в частности, выбора государя». То, что можно назвать чертой такого политического права, следует рассматривать как наследие понятий очень давних права населения признавать князя и ряд заключать с князем, что и сказалось, думаю, в том, что бояре, участники Виленского съезда, называют себя «tota universitas» . Игнорируя местные политические силы общества, авторы старой Кревской унии оставили ее без должной гарантии. Виленская уния 1401 г. исправляет эту ошибку под влиянием салинского урока.

Витовт дал обязательство, принимая новое положение свое как соучастника власти Ягайла в Литве: «nos in partem suae solicitudinis assumpsit, supremumque principatum terrarum suarum Litwaniae et ceterorum dominiorum suorum ducatus de manu sua nobis dedit et contulit ad tempora vitae nostrae» .

Тут многозначительно отличие «supremi principati Litwaniae» от «ducato ceteroram dominiorum» . Далее, по его, Витовта, смерти все им полученное (т. е. великое княжество Литовское, княжение в иных княжествах и все вотчины - «bona et terrae patrimoniales» «ad ipsum dominum nostrum Vladislaum rogem et ad coronam regni ejus Poloniae debent plene et integre devolvi et redire» .

А члены съезда - «прелаты, бароны, шляхтичи и земяне земель литовских и русских» - обещают всегда во всем верно помогать королю и короне Польской и никогда не отступать от них и ручаются, что все, полученное Витовтом по его смерти, вернется королю и короне Польской, а они и тогда останутся послупшьпш королю и короне и не будут искать помимо иных господарей. Но и паны польские не должны по смерти Ягайла, если он сына не оставит, выбирать короля без ведома Витовта.

Это касается великого княжества Литовского. С актом Виленской унии стоят в связи дошедшие до нас 5 княжеских грамот 1400-1401 гг., подтверждающие их верность королю и короне Польской. Если верно предположение Грушевского, что вероятно, как после Кревской унии, такие грамоты дали Ягайле все значительнейшие князья, то я не решился бы повторить за Любавским его оценку виленского литовско-русского сейма как свидетельства о «политическом перевесе и установлении политического преобладания земель, составлявших государственное ядро великого княжества Литовского, над всеми остальными» .

Любавский полагает, что сейм 1401 г. решал за все русские земли... Документы говорят как будто иное: сейм решал за то, что было под властью, в нем сосредоточенной. Остальные земли были связаны с Ягайлом помимо этой власти через Витовта, который владел княжениями и вне собственно великого княжества и через иных князей, подчиненных великокняжеской власти.

Виленскую унию расценивают, обыкновенно, как поражение Витовта и Литвы в пользу Польши. Сравнительно с демонстрацией в Салине - да. Но была ли она готовой программой - вопрос, на который нет оснований ответить утвердительно. А с другой стороны, сравнительно с планами полной инкорпорации Литвы, намеченной Кревской унией, Виленская восстановляла в полной мере политическую самобытность великого княжества Литовского под делегированной пожизненно Витовту великокняжеской властью. А возвращение Ягайлу и короне Польской всего ему уступленного, по смерти его, можно было толковать в духе Кревской унии, но можно было толковать и иначе: как право короля распорядиться тою властью, которая дана Витовту, и только.

Верховные права Ягайла над Литвой сохраняются и помимо того, что перед нами уния Литвы с Польшей; он не только «rex Poloniae» , но и «supremus dux Litwaniae» , под суверенитетом которого стоит «magnus dux» - Витовт. И это соотношение толковалось потом разно. Ягайло не усматривал существенной разницы в положении Витовта до и после 1401 г., утверждая в позднейших столкновениях, что Витовт лишь его «gubernator» , а не самостоятельный владелец. Витовт же противопоставлял этому заявление, что он - «избранный господарь и великий князь сих земель отдавна», выводя свою власть не из делегации от Ягайла, а из признания ее сплотившимися вокруг него общественно-политическими силами великого княжества Литовского. Оно ведь не знало начал удельного владения, начал патримониальной власти.

Неопределенность, с точки зрения государственно-правовой, взаимоотношений Витовта и Ягайла, Литвы и Польши вызывала ряд возобновлений и дополнений уже данных Витовтом грамот. Ввиду самостоятельности его внешней политики его обязуют в 1404г. никакого союзника не ставить выше польского короля и не помогать ему против Польши. По окончательном покорении Смоленска Витовт в том же году выдает грамоту, распространяющую его обязательства на те земли, что он сам себе завоюет. Все, как видно, держится на личных соглашениях по ряду частных вопросов и отношений. Естественно, вся сложная и пестрая сумма этих отношений оказывалась неопределенной и спорной при возникновении новых сколько-нибудь острых вопросов.

Так определилось положение Витовта в начале XV в. Первое его десятилетие наполнено попытками вернуть и укрепить положение на востоке, пошатнувшееся под впечатлением неудачи 1399 г. О потере Смоленска и его новом, на этот раз окончательном, покорении уже упоминалось. С немцами ценой уступок из пограничных жмудских волостей держится Салинский договор. Наиболее острый вопрос составляет теперь для Витовта изменение московских отношений. Разрыв определяется к 1406 г. Василий Дмитриевич вступился за Псков, подвергшийся нападению Витовта. Но встреча московского и литовского войск не привела к битве: на реке Упе заключено перемирие на год. Нерешительные военные действия 1407 и 1408 гг. приводят к тому же: встреча на Угре и заключение мира без боя. Видимо, Витовта, как раньше Ольгерда, парализует в решительной борьбе с Москвой ненадежность собственных сил. Перешел же в Москву в том же 1408 г., во время розмирья, Свидригайло Ольгердович, давний соперник Витовта, родной брат Ягайла, имевший своих сторонников в Литве. Известно, как демонстративно принял его московский великий князь, дав ему небывалое кормление: Владимир на Клязьме, Переяславль, Юрьев, Волок, Ржев и половину Коломны. Но разочарование в надежде поднять Москву на решительную борьбу против Витовта цриводит Свидригайла назад в Литву уже в следующем (1409) году. Тут он ищет союза с Орденом, который готов поддержать его против Витовта, как некогда поддерживал самого Витовта против Ягайла. Сношения вскрылись, и Витовт заключил Свидригайла в оковы с согласия Ягайла. На 9 лет потерял свободу беспокойный искатель своей отчины.

Политическая и национальная почва, на которой стоял Витовт, была весьма зыбкой. Боевая, наступательная политика требовала, чтобы дать прочные результаты, иной основы. И планы, и успехи его тускнеют. С миром московским связано примирение с Псковом и Новгородом. В Новгород он снова посылает Семена-Лугвеня Ольгердовича, и новгородцы приняли его, но не на новгородское княжение. Правда, его положение тут не совсем ясно. В 1407 г. приехал он в Новгород, и дали ему новгородцы пригороды, которые прежде были за ним. В 1411 г. он воюет шведов с новгородцами, а в 1412 г. он съехал в Литву и наместников своих свел с пригородов новгородских. И в те же годы - в 1408 г. - «приеха в Новгород князь Константин Дмитриевич от брата своего от великого князя Василья на наместничество» . В списках князей новгородских Лугвеня не помещают летописцы и самого Лугвеня заставляют так определять свое положение: «держали мя есте, - говорит он новгородцам, слагая с себя крестное целование, - хлебокормлением у себя» . Разрыв произошел из-за несогласия новгородцев подчинить свою политику польско-литовской. Ягайло, Витовт и Лугвень, «вскинуша грамоты взметные к Новугороду», коря новгородцев, что те не исполнили уговора вместе стоять против немцев, а как началась у Литвы война с немцами, ответили: «не может Новгород того учинити, как-де есмя с Литовским мирни, так есмя и с немцы мирни», а еще называли новгородцы литвинов погаными, «бесчествовали» их, «лаяли и соромотили», да и врага Витовту, Федора Юрьевича смоленского, к себе приняли... Этот разрыв, как и потеря влияния на Москву, показывает, что положение Витовта на русском севере далеко не сравнялось с тем, какое занимал он в 90-х годах XIV в.

Мало того, его политику с начала XV в. сильно связывали отношения с Орденом. По Салинскому договору, он уступил рыцарям Жмудь, в 1400 г. ходил даже усмирять жмудинов, восставших на немцев, и заслужил благодарность магистра. Но положение на Жмуди было невыносимо. Немцы трактовали местное боярство наравне с хлопством, не признавали его прав. Притеснения гнали жмудинов к выселению, и Витовт охотно принимал выходцев, ссылаясь в ответ на жалобы и требования Ордена, что вольным людям выход на обе стороны обеспечен договорами. В 1401 г. жмудь восстала и снова признала власть Витовта. Он не мог не принять нового положения, поддержанный настроениями всей литовской среды. Произошел разрыв с Орденом. Война шла без участия Ягайла, поддерживавшего мирные отношения с Мальборгом, хотя в войске Витовта имелись польские вспомогательные отряды. Он лишь дипломатически поддержал Витовта, выхлопотав папскую буллу 9 сентября 1403 г. с запретом Ордену воевать Литву христианскую. 1404 год принес мир в Рацяже. Мир заключил Ягайло, выговорив себе Добржинскую землю; право выкупить у Ордена эту польскую волость, зато подтвердил Салинский договор, т. е. новую уступку Жмуди. В 1409 г. последовало новое восстание жмуди.

Важное значение получает противопоставление польской католической миссии завоеваниям Ордена. Перед лицом Западной Европы поляки настаивают на том, что католическая миссия на востоке - дело Польши, а не Ордена, который тяжкими притеснениями только отталкивает литвинов от Запада. Королева Ядвига была живо заинтересована этой идеей. На ее пожертвования основывается при Пражском университете литовская коллегия (утв. Вацлавом 20 июля 1397 г.); ее почину и влиянию приписывают преобразование Краковского университета, которому она завещала свои личные богатства. Новый устав этого университета был издан Ягайлом в 1400 г., и в этой уставной грамоте определенно указана задача университета служить делу скорейшего обращения в католицизм литвинов, земляков и подданных короля. С этой целью создан был богословский факультет с помощью преподавательских сил, вызванных из Праги. Католическая ревность польского правительства в значительной мере питалась мотивами политики. Она была сильным дипломатическим орудием в его руках против Ордена, не исполнявшего своей миссии, компрометировавшего ее насилиями и притеснениями новообращенных. На Жмуди население тщетно требовало признания за собою прав шляхты для боярства, вольных хлопов для крестьянского свободного населения. Зависимость от Ордена несла ему порабощение, и ненависть к западному врагу питала ненависть к христианству. Ненавистью питалось язычество на Жмуди и даже среди сельского населения Пруссии. Завладев Жмудью в силу Салинского и Рацяжского договоров, рыцари укрепили свое господство построением замков и пытались вовсе разорвать связи ее с Литвой, запрещая торговые сношения их между собой, приезд купцов с Литвы, закупку хлеба, меда, рогатого скота, коней на Жмуди подданными Витовта. Фантастический план вовсе запереть восточную границу проводился сурово, усиливая раздражение литвинов. И раздражение это, питая тягу Жмуди к Литве, создавало невозможность для Витовта и Ордена жить в мире. Народность литовская постоянно ломала и окончательно сломала их компромисс, заключенный за счет Жмуди. Жмудины даже подали формальный протест императорскому послу, прибывшему в 1412 г. для посредничества между Орденом и Витовтом, заявляя, что ни Ягайло, ни Витовт не имели права уступать кому-либо Жмудскую землю, так как жмудины признали их власть над собой как люди вольные. Литва, как уже было отмечено, не признавала удельновотчинного княжого права.

При подобном настроении энергичного населения и Рацяжский договор не мог создать ничего прочного. Обе стороны хорошо понимали, что борьба неизбежна, борьба решительная. А пылкий магистр Ордена, Ульрих фон Югинген, желал ее, надеясь мечом разрубить гордиев узел сложившихся отношений. Центром этого узла была с точки зрения орденской политики польско-литовская уния. Орден не раз поддерживал раздоры на Литве и между Вильной и Краковом. Он трактовал Витовта как самостоятельного владетеля Литвы, отделяя свои отношения к нему от польских. Политика Ягайла шла иногда навстречу этой тенденции: война Литвы с Орденом не всегда рассматривалась, как война Ягайла, Польши.

В великой войне 1410 г. Ягайло - во главе своих земель русских и литовских, как и Польши. Он требует мира на Жмуди и решения спорных вопросов третейским судом, грозя войной. Магистр ответил объявлением войны и захватом спорной Добржинской земли.

Война начиналась в условиях, казавшихся благоприятными для Ордена. Орден окружил Польшу врагами, заключив ряд договоров. Венгерский король Сигизмунд заключает с ним соглашение о разделе земель Ягайла; сам он завоюет Польшу, Орден получит Литву, Жмудь, Добржин (Будзинское соглашение). Цель Сигизмунда - Русь, Подолия, Молдавия. Попытка решить споры третейским судом привела к пристрастному приговору Вацлава чешского в пользу Ордена. Характерно в нем исключение из намеченных условий мира земель Витовта: прямое отрицание унии. Ягайло не принял приговора, а Витовт - предложенной ему короны литовской, и Сигизмунд, викарий империи Римской, вскоре избранный в императоры, объявил Польше войну.

Началась война. Силы Ягайла исчисляют в 15 600 конных, Витовта - в 8 300, всего - 23 900. У Югингена было всего 16 320, но лучше вооруженных рыцарей. Решительный бой произошел на полях между деревнями Танненбергом и Грюнвальденом в июле 1410 г. Рыцарям удалось сломить литвинов, но в бою с поляками погиб Югинген, погиб цвет рыцарства, почти все командоры и сотни «братьев». Это поражение, повидимому, вело к полной гибели Ордена. Оно вскрыло слабость устоев его власти. При вести о нем города изгоняют рыцарей, сельское население добивает раненых крестоносцев. Без сопротивления сдаются замки, города Ягайле, местная шляхта и городские власти приносят ему присягу. Признают его власть и четыре епископа орденских владений. К концу июля вся земля Прусская в его руках. Одна столица Ордена, Мальборг, выдерживает осаду. Тут заперся уцелевший командор Генрих фон Плауен с 5 000 гарнизона, и двухмесячная осада привела к неожиданному результату: войско Ягайлы стало таять.

Заразные болезни, недостаток провианта его расстроили. Уходят отдельные отряды. Витовта король посылает навстречу ливонским войскам, которые магистр Ливонского ордена послал на помощь, Мальборгу. Встреча произошла под Голландом. Вместо боя состоялось перемирие на две недели с исключением Мальборга и приморской Пруссии. Было дано разрешение вождю ливонских войск видеться с Плауеном. Оно вдохнуло энергию в защитников Мальборга. Витовт и мазовец[кие] кн[язья] уходят со своими силами в Гродно, ссылаясь на болезни в среде воинов. На другой день отступает и Ягайло.

Толкование этого факта как политики Витовта . Но нет следов розни его с Ягайлом. Известие о нападении Сигизмунда. Денежные и военные затруднения Ягайла (Длугош). Осенью набег на поморье. Но Орден воскрес. Реформы Плауена. Весь Запад за Орден.

Торнский мир. Жмудь возвращена, но лишь пожизненно, Ягайле и Витовту. Возвращена и Добржинская земля. Но другие спорные земли уступлены Ордену. 100 000 коп грошей. Негодование в Короне. Рана Ордену все-таки нанесена смертельная. Весь тон торнских переговоров, где Ягайла. говорит о союзе с Орденом, а за римским королем не признает его титула.

1411 г. - миссионерский объезд Ягайлом и Витовтом литовско-русских земель. Полоцк, Смоленск. Послы из Пскова, князь рязанский, татарские и новгородские отношения - Лугвень. Договор об оборонительно-наступательном союзе с сыном Тохтамыша и великим князем московским.

Сигизмунд утверждает Торнский мир. Сила Польши в союзе с Литвой. Отдельное соглашение Сигизмунда с Ягайлом в Любовле 1412 г. Сигизмунд, как король венгерский признает пожизненными (на время жизни обоих) права Ягайла на Русь и Подолию. Раздел верховенства над Молдавией (с перспективой земельного ее раздела).

Требование Ордена, чтобы Ягайло и Витовт выдали грамоту на возвращение Жмуди по их смерти. Плауен восстанавливает военные и финансовые силы Ордена, протестуя против укрепления Витовта на Жмуди. Сигизмундово соглашение в Любовле его раздражает. Попытка восстановить против него князей империи. Низложение Плауена. Михаил Кюхмейстер. С другой стороны, союзы Ягайла с Молдавией и Валахией, переговоры с Валахией о лиге на Сигизмунда и с Габсбургами (Эрнест и княжна Лентовецкая). Витовту вся Подолия, чтобы устранить его сепаратизм (недовольство поляков) (Федор Кориатович в Венгрии). Против Венгрии - оба, Витовт и Ягайло. Богатые дары литовским панам.

В октябре 1413 г. состоялся второй литовско-русский сейм в Городне (вместе с польским съездом). Даются три грамоты: великих князей Ягайла и Витовта, литовских панов и польских панов. Первый акт - подтверждение унии с резко выраженным стремлением обосновать его на поддержке литовского католического панства. Terrae Litwaniae - все владения, «quas (terras) semper cum pleno dominio ac jure mero et mixto hactenus habuimus et habemus... regno Poloniae iterum de novo incorporamus» , говорят великие князья, нагромождая для выражения этой инкорпорации ряд формул: «incorporamus, invisceramus, appropriamus, conjungimus, adjungimus, confoederamus et perpetue annectimus» . Этот акт соединения совершается «baronum, nobilium, bojarorum voluntate, ratihabitione et consensu» , - они скрепили своими подписями документ.

Кто эта среда? Чиновная знать, первостепенные бояре. Их Городельская уния стремится сделать опорой унии, привязать их к короне Польской рядом привилегий и побратимством с польскими панами. Акт унии подтверждает привилегии, обещанные литовскому боярству прежними привилегиями Ягайла 1386 г. Среда эта там была обозначена термином «armigeri sive bojares» и им даровано право пользоваться такими же правами, какими пользуются «nobiles in terris aliis regni nostri Poloniae» , «ne videantur in juribus dispares, quos eidem coronae subjectos fecit unum» . Содержание этих привилегий в том, что служилые люди должны стать сословием, которого повинности строго ограничены участием в постройке крепостей и в походах на свои средства «damnis propriis etexpensis». Притом и эти повинности не рассматриваются как специальное дело данного класса: в них должна участвовать вся земля Литовская, «non solum armigeri, verum etiam omnis masculus, cujusque status aut conditionis» . С другой стороны, привилегии боярства устраняют условный характер их землевладения, так как устанавливают полное право распоряжения имениями, а также устраняют черты личной зависимости, например, право свободно выдавать замуж родственниц, не исспрашивая разрешения господаря. Этим, по словам великих князей, устраняется «jugum servitutis» , тяготевшее на служилых воинах. Но расширение прав должно ими сознаваться как следствие унии с Польшей. Они этим путем должны слиться в одну социальную группу с польскими панами.

Все привилегии обусловлены присоединением к польским гербам и принадлежностью к католической церкви. Грамота польских панов обращена к тем литовским боярам, которых поляки приняли (по выбору Витовта) в свои гербы. Католики только, «non schismatici vel alii infideles» , должны приобщиться к привилегиям. В ряду этих привилегий стоит и занятие должностей (dignitates, sedes et officia) воевод и старост (палатинов и каштеляпов), которые доступны только для «fidei catholicae cultores» . Этим утверзадается правительственное значение литовской чиновной знати. И вместе с тем в Городельской унии находим отчетливое признание особой литовской государственности, с великим князем литовским во главе. Литовцы обязуются не принимать в случае смерти Витовта никого в великие князья, иначе как по указанию Ягайла и его польско-литовской рады. Поляки по смерти Ягайлы не выберут никого в польские короли без ведома и согласия великого князя литовского, прелатов, баронов и шляхты великого княжества Литовского. Наконец, установлены общие польско-литовские сеймы (conventiones et parlamenta) в Люблине и Парчове или - с согласия и назначения великих князей - в ином месте. Оценивая Городельскую унию, наши историки обыкновенно видят в ней уступку, неудачу Витовта и удар, нанесенный русскому элементу литовско-русского государства . И то и другое едва ли можно признать доказанным. Городельская уния сознательно вызвана потребностью единения сил перед опасностью новой борьбы. Акт говорит о наездах и коварстве Ордена и других врагов как мотиве обновления и укрепления унии. Польско-литовский союз противопоставляется связи Ордена с императором Сигизмундом. Подготовленная объездом литовско-русских земель обоими великими князьями, выступившими совместно и перед Орденом и перед восточной Русью, Городельская уния предшествовала миссионерскому объезду ими Жмуди для водворения там христианства и решительного выступления польских послов на Констанцском соборе с жалобами на Орден и демонстрацией представителей крещеной Жмуди для иллюстрации плодов польской миссии в противоположность бесплодию орденских насилий для христианизации севера. Антагонизма между Витовтом и Ягайлом в эти годы не видно. Напротив, согласное с польской политикой выступление Витовта перед императором Сигизмундом, передача ему Подольской земли говорят о совместной их политике.

Что касается интересов русских земель, то их Городельская уния действительно игнорирует. Но она - этого не следует забывать - и не стоит на почве их государственно-правового единства с великим княжеством Литовским и не создает такого единства. Однако весьма существенно отразилось изменение литовского строя и положения Витовта после Городельского акта на подвластных ему русских землях. Вопросы общей политики своей он обсуждает и решает «in senatu» - «cum omnibus ducibus et bojaris majoribus» , а не только вопросы собственно великого княжества. На воеводства в земли Полоцкую и Витебскую, Киевскую и Подольскую он назначает исключительно литвинов-католиков. Это делало его власть в русских землях чужой, внешней. И несомненно, что введение в жизнь городельских установлений, ослабляя великокняжескую власть и противопоставляя литовскую правящую среду русским общественным силам, делало менее возможным прочное объединение литовско-русских земель в их совокупности общей государственной связью. Результаты унии 1413 г. заранее, как увидим, обрекали на бессилие попытки позднейшего времени противопоставить Польше литовско-русские земли как особое политическое целое.

При Ягайле и Витовте эти русские земли остаются рядом особых политических единиц, в особом положении относительно великокняжеской власти. Их непричастность к составу литовско-русских сеймов 1401, 1413 гг. вполне естественна: не существовало такой их инкорпорации в великое княжество, которая могла бы вызвать и призыв местных общественных сил в состав сейма. Правда, изучение государственно-правового положения русских земель во времена Витовта встречает почти неодолимое препятствие в отсутствии документальных данных. Но позднейшие земские привилеи XVI в. ссылаются на порядки времен Витовта как на ту старину, которую они утверждают и сохраняют. Привилеи эти - памятники того же типа, как уставные грамоты наместничьего управления в государстве Московском. И они резко подчеркивают основное отличие московского и литовского объединения русских земель под единой великокняжеской властью. В то время как московская власть резко врывалась в местные отношения, дробя единство подчиненных областей управлением своих наместников и волостелей и стягивая социальные верхи к центру, в непосредственную зависимость великого князя, литовская власть, даже заменив местных князей своими наместниками, дальше того не шла, имея постарому дело с цельным местным обществом «князей, бояр, мещан и всей земли» или «князей, бояр и слуг, войта и мещан главного города и всей земли» с сохранением их местного права, их обязательного участия в суде под руководством воеводы, с назначением на должности по местному управлению местных же уроженцев и даже, по крайней мере, иногда с обещанием давать им воеводу по их воле, а который будет воевода нелюб им, то дать иного по их воле. Более чем сомнительно, чтобы эти «старые обычаи» были уже кодифицированы во времена Витовта, как склонен предполагать Ясинский, но в основе позднейших грамот лежат, по их определенному свидетельству, порядки Витовтова времени .

Городельская уния - памятник права великого княжества Литовского в тесном смысле этого слова. Ее значение для русских земель - политическое, не юридическое. И особо характерно, что на этот раз мы не имеем подтвердительных грамот унии, которые бы исходили от отдельных властей русских княжений. 90-е годы XIV в. сломили силу сколько-нибудь значительных удельных князей, и Витовт, державший наместников своих на прежних княжениях, является единым представителем княжой власти над русскими землями. Единым государством литовско-русские земли, взятые в целом, не выступают и в данный момент. Городельская уния Ягайла и Витовта создает возможность выступления перед лицом Западной Европы обширного, хотя и весьма сложного, политического целого, простиравшегося от Балтийского моря до Черного, от Оки до Одера. И в этом внушительном целом в ближайшие годы Витовт выступает как соправитель Ягайла, как главная опора силы польско-литовского мира. И едва ли он вынужденно идет в эти годы рука об руку с Ягайлом.

Католический дух Городельской унии соответствует в данный момент интересам Витовта. Это путь, чтобы парализовать поддержку Ордена Западной Европой, путь приобретения симпатий на Западе. На Констанцском соборе послы польские и литовские добиваются учреждения кафедрального собора и особого епископата, для Жмуди, ведут переговоры о борьбе против турок, просят наставлений и помощи в деле присоединения к единой католической церкви православных схизматиков. Польша и Литва выступают перед западноевропейским миром в новом свете. Это форпост западной культуры, оплот западного мира против враждебного мусульманского и схизматического Востока. Особенно характерно, что папа Иоанн XVIII и затем Мартин V назначают Витовта и Ягайла генеральными викариями католической церкви для Новгорода и Пскова.

Великие князья ведут дружно дипломатический поход, чтобы вырвать меч из рук Ордена крестоносцев и ввиду связей между двумя врагами - Орденом и императором Сигизмундом - ищут опоры у папы как силы, способной парализовать и скомпрометировать враждебную политику главы Священной Римской империи и тевтонов. Витовт добивается даже протектората над дерптским епископством. Если мы вспомним глухую, но непрерывную вражду духовенства как в Ливонии, так и в Пруссии против орденских властей, вся эта тактика, полагаю, будет совершенно понятна. Но слабость реального значения папства, в значительной мере со времен Мартина V замкнувшегося в делах итальянских, и значение Сигизмунда как главы католического мира делали эту политику польско-литовского правительства в сущности бесплодной. Между тем поднявшаяся после Констанцского собора гуситская буря оказалась сильным движением, направленным против Сигизмунда. И явилась возможность использовать его для давления на Сигизмунда, который только что выступил в роли третейского судьи между Орденом и великими князьями, присудив спорные земли, в том числе и Жмудь, Ордену, с запретом Витовту строить там укрепления, пока он - пожизненно в силу Торнского мира ею владел. Когда чехи, восстав против Сигизмунда, предложили корону Ягайле, ни он, ни сейм польский не решились ее принять, но не отвергли, а дали уклончивый ответ, пойдя путем двойственной политической игры, чтобы вырвать у Сигизмунда за отказ от поддержки чехов крупные уступки: возник проект брака Ягайла с дочерью Сигизмунда, который принес бы Польше Силезию как приданое за королевой. Реальную угрозу поддержкой чехов предоставили взять на себя Витовту, который принял чешскую корону и послал в Чехию наместником Сигизмунда Кейстутовича. Витовт преследовал свою цель - уничтожение Бреславльского договора, отплату за него императору и укрепление за собой Чехии. Не желая, с другой стороны, разрыва с католическим миром, он объясняет свое участие в чешских делах стремлением стать посредником между гуситами и папой для примирения еретиков с церковью без излишнего кровопролития и недостойной христианства ожесточенной борьбы. Любопытны эти внушения северного «варвара» главе римской церкви, как бы подготовлявшие позднейший компромисс с гуситами Базельского собора.

Легко себе представить, какую бурю негодования подняли рыцари Ордена и император. Не мог и папа не осудить попытки Витовта.

В этой сложной игре существенно проявилось различие польских и литовских политических интересов, снова пошатнувшее прочность унии. Польский план купить за примирение с Сигизмундом уступку Силезии был не наруку Витовту, так как вел бы к сближению Ягайла с Сигизмундом, и он спешит использовать свое влияние, чтобы женить его по-своему, на своей племяннице, княжне Софье Ольшанской. С другой стороны, возродившаяся вражда привела к войне с Орденом, которому император, занятый гуситами, помочь во-время не успел, - войне, которая менее чем в два месяца заставила Орден принять условия мира, заключенного у озера Мельно: Орден окончательно отрекся от притязаний на Жмудь, от надежды овладеть всем балтийским побережьем. Корона также получила территориальные уступки. Витовт на этот раз подчинил польскую политику своей и достиг своей цели, оставив в среде краковской дипломатии сознание, что отказом от своих целей она обязана литовскому вассалу. Во главе этой среды стоит прелат Збигнев Олесницкий, носитель теократической идеи, подчинявший польскую политику целям клерикализма, и в то же время глава малопольской панской политики, преследовавший свои цели непосредственного захвата по частям литовско-русских земель. Распад устоев унии не может быть поставлен на счет одних сепаратистских тенденций Витовта. Столь же, с точки зрения униатского идеала, сепаратистскими должны быть признаны и течения польской политики, точнее малопольской политики, Олесницкого. Проще сказать, различие польских и литовских интересов расшатывало унию с роковой силой. Если есть на политическом горизонте первой четверти XV в. деятель, положивший идею унии во главу угла всей политики, то это именно Витовт, стремившийся к созданию большой государственной силы трех соединенных народов, но с преобладанием своего, литовского, центра. Краков в руках Олесницкого стал центром политики, обращенной основными интересами к южным отношениям, венгерским, молдавским, южнорусским; в связи с этим северные дела - задача борьбы против германизма - отступили на второй план, что еще резче поддерживалось стремлением примириться с империей как центром католической политики.

Уния как политическая идея в глазах последовательных ультрамонтанов - оппортунизм. Таким, как Олесницкий, она не симпатична.

Униатские тенденции Витовта связаны с его церковной политикой на Руси. Зависимость православной церкви в западной Руси давно тяготила великих князей литовских. По мере роста власти московских государей устанавливается влияние их на избрание митрополита. Константинопольскому патриарху приходится считаться с рекомендацией ему тех или иных кандидатов из Москвы. Витовт «яко правый истинный великий князь» стремится устранить это влияние Москвы на церковное управление областей, подчиненных его власти. Еще Ольгерд поднимал этот вопрос, то добиваясь поставления особого митрополита для западной Руси (Роман), то требуя, чтобы в митрополиты великого княжества ставили его кандидата или чтобы поставленный кандидат жил в Киеве. Со своей стороны, польское правительство добивалось в XIV в. поставления особого митрополита для своих галицких владений. Все эти стремления носят прежде всего политический характер. Витовт еще в 1406 г., по смерти Киприана, избрал с западнорусскими епископами полоцкого владыку Феодосия (грека), но в Константинополе поставили грека Фотия (1408 г.). Началась вражда Витовта с Фотием, борьба против того, что доходы с киевской митрополии уходят в Москву. В 1414 г. Витовт не допустил визитации Фотием западных епархий и велел его ограбить. В следующем (1415) году литовские епископы отказались признавать власть Фотия «глаголем же теби, яко не имамы тя епископа, по правилом; се нам к тобе слово конечное» . И в том же году, в ноябре, Витовт, по совету этих епископов, «собра вся князи литовскых и русских земель и иных стран, елико суть ему покорены богом наглея церкве, и бояр и вельмож, архимандриты же и игумены и благовейные иноны и попы в Новгороде Литовском». Собор объявил Фотия недостойным киевской митрополии, так как он презрел киевской митрополией, «яже глава есть всей Руси», так как он не хочет «седети у церкви, данной ему от бога», но «точию приходы церковные собирая и живяше инде, и старая устроения и честь киевской церквы на ино место полагаше». Обвиняя за отказ поставить митрополита на Киев не патриарха, а императора Мануила, так как св. патриарх не можетде поставить свободно, по правилам, а ставит, «кого царь повелит», а этот, «своих деля прибытков», продает дар духа святого, собор восьми епископов поставил на киевскую митрополию Григория Цамблака, ученого болгарина, ссылаясь на поставление Клима Изяславом, на прецеденты болгарской и сербской церкви .

Но такой шаг вел к разрыву с константинопольским патриархатом. Витовт действовал очень осторожно, заявляя, что «кто похочет по старине держаться под властью митрополита киевского ино так добро, а кто не хочет, ино воля ему есть», очевидно, откликаясь на оппозицию против Цамблака в среде западнорусского духовенства . Но общая тенденция патриархата была решительно враждебна тенденциям Витовта. Патриарх Нил постановил даже с собором своим, что митрополитом всея Руси признан будет только рекомендованный Великой Русью. Уступки делались лишь из страха отступления от восточной церкви, а Витовт ставит вопрос ребром: «мы, - пишет он патриарху, - обладаем Киевом, а потому нужно, чтобы митрополит жил у нас и управлял делами митрополии, как наш». Рядом с этими вопросами - тенденция к унии, идея унии, как вселенского единства. У Витовта политическая точка зрения.

Киприан (сношения с патриархом об унии - 1397 г.).

Письмо Ягайла к Мартину V. Едет Цамблак «tractaturus sinceriter oblaturusque modos et vias propicias, per quos et quas se cum suis reintegrare intend.it unitati ecclesiae» .

Речь Цамблака о единстве христовой церкви с предложением сойтись и начать спор с добрым истязанием для обновления благочестивого исповедания веры, но не подчинения папе. Православное богослужение в Констанце. Перенос переговоров в Царьград. Крушение Цамблака-14181,1419 гг.

Примирение с Фотием

Борьба с Новгородом и Псковом. Мирные отношения с Москвой, Тверью, Рязанью. Съезд в Вильне 1430 г. Москва, Тверь, Рязань, Новгород, Фотий.

Восточная база Витовта. То же положение, что перед битвой на Ворскле. Но руководящая роль в польской политике ускользает.

Сближение Витовта с Сигизмундом. Съезд в Луцке 1429 г. Снова вопрос о коронации. Ягайло пишет Сигизмунду. Он указывает, что коронация Витовта разорвет союз этих земель, уничтожит унию и что «наш брат» держит многие наследственные земли наши только пожизненно, и их, хотя бы мы того и не хотели, мы должны будем у него отобрать, так как иначе с коронацией они могли бы быть потеряны для нас и для короны Польской». Известие о предварительном согласии Ягайла. Вооружения в Польше и на Литве «quasi illiberum et obnoxium» .

Польские послы об уступке Витовту Польской короны. Витовт отказал. Протест Ягайла весной 1430 г. на рейхстаге в Нюрнберге. «Gubernator». Назначена коронация 81,IX 1430 г.

Подобно как на Салинском съезде, мотив «сбросить с себя срам и упрек в несвободе, какому подвергает нас и земли наши король польский», увлекает литовскую знать.

Сопротивление курии. Нерешимость Витовта итти напролом. Мирный характер переговоров с Ягайлом. Смерть - 27 октября 1430 г.

«для управления и защиты королевства Русского»; см. М. С. Грушевский, История Украини-Руси, т. IV, стр. 105 и 462.

Навсегда.

«божьей милостью князь Опольский, Волынский и Русской земли господин и отчич», см. там же, стр. 105-106.

«на полном княжеском праве».

«господин наш».

«Палеографические снимки Пет. археол. института», 1903, ч. 16; ср. М. С. Грушевский, История Украини-Руси, т. IV, стр. 106.

«господин и опекун королевства Польского». М. К. Любавский, Литовско-русский сейм, М. 1900, стр. 25-26. «правитель». «с намерением искренне договориться и предложить способы и выгодные пути, посредством которых он намерен восстановить в церковном единстве себя со своей паствой».

Витовт жаловался, что Ягайло в переговорах с прусскими рыцарями демонстративно трактовал его, Витовта, «точно хлопа и преступника». Ср. полную цитату у М. С Грушевского, История Украини-Руси, т. IV, стр. 154.